— Ой, не Котеневы ли? Надо Лидке позвонить, спросить.

— Так она тебе и расскажет, — весело заржал Сеня, вставая из-за стола. — Спасибо, накормила. С собой сделай пару бутербродиков с рыбкой. Заскочу пивка возьму, и на пляж.

— Жизнь пошла, — готовя ему бутерброды, причитала Маша, слушая, как из ванной доносится веселое пение мужа, плещущегося под душем.

— Не боись, переночуем. Мерещится все твоему благоверному… Я открою. — Услышав звонок в передней, Сеня вышел в прихожую и открыл дверь.

В полумраке лестничной площадки стояли двое — мужчина с чемоданчиком в руках и второй с торчащим из кармана белого халата стетоскопом.

— Где больной? — делая шаг в прихожую, спросил первый.

— Какой больной? — загораживая дорогу, угрюмо спросил Сеня и выпихнул незваного гостя на площадку. — Какой тебе больной нужен?

— Что вы себе позволяете? — разозлился мужчина в белом халате и вынул из кармана бумажку. — Это ваш адрес?

Сеня подслеповато прищурился, пытаясь разобрать чужой почерк:

— Ну, наш, и что дальше?

— Скорую вызывали?

— Нет, честное слово, нет. — Сеня успокоился: обычное дело, ошиблись или подшутили. Бывает.

— Пошли, чего там, — буркнул пожилой фельдшер, поудобнее перехватывая ручку чемоданчика, — развлекаются всякие, а в это время люди мучаются… Сообщим, что ложный вызов, а каждый выезд, молодой человек, денег стоит.

— А чего вы мне это говорите? — обиделся Сеня. — Я, между прочим, вас не вызывал.

Захлопнув дверь, он накинул цепочку и, крикнув Маше, чтобы не волновалась, пошел в туалет. За тонкой перегородкой, весело похлопывая себя мокрыми ладонями по груди и животу, мылся Лушин, фальшиво распевая: «Я так хочу, чтобы лето не кончалось!»

— Бегемот, — спуская воду, беззлобно обозвал его Сеня, не зная, что повторяет слова неизвестного ему Михаила Павловича Котенева…

Вопреки сомнениям Лушина, охрана действительно была — во дворе стояли темные «жигули», в которых курили четверо крепких парней, не спускавшие глаз с подъезда дома Александра Петровича.

— «Скорая» пришла, — скучно сообщил один. — Кто пойдет проверять?

— Думаешь, у них в чемодане автомат? — криво усмехнулся водитель.

Наблюдавший за подъездом молча вышел, не спеша направился к «скорой» и перебросился несколькими словами с шофером санитарной машины. Вернувшись, сообщил:

— К нашему приехали. Морда у водилы паскудная.

Старший из парней задумался — выданные ему скупые приметы людей, приходивших на квартиру Котенева, вполне совпадали с приметами приехавших на машине скорой — врач молодой, подтянутый, фельдшер постарше, лысоватый, — а предлогов для проникновения в жилище может быть множество, в том числе не только визит милиции, но и вызов врача.

— Пойдем? — повернулся к нему сидевший за рулем.

— Подождем, — протянул старший. — Пожалуй, проводим их, когда выйдут, поглядим, откуда они взялись. Потом вернемся.

Дождавшись, пока врач и фельдшер выйдут и сядут в машину, он приказал водителю:

— Давай следом, только не потеряй…

В другом углу большого двора дома Лушина стояли еще одни «жигули», за рулем которых сидел Гришка Анашкин. Рядом с ним ерзал Олег, а сзади расположились Жедь и Аркадий Лыков, не сводивший глаз с подъезда. Когда к нему подрулила «скорая», он напрягся и, поглядев на часы, засек время. Казалось, секундная стрелка страшно медленно совершает круг за кругом по циферблату, отсчитывая минуты пребывания бригады скорой помощи в квартире Александра Петровича.

— Вышли, — облегченно вздохнул Ворона. — Чисто.

— Ну, чего сидим? — взялся за ручку дверцы Кислов.

— Не торопись, — удержал его Аркадий, — не надо. Умерь свой пыл, пригодится еще.

— Все мудришь, — приминая в пепельнице окурок, ехидно прищурился Жедь. — То сантехника вызовешь, то скорую пригласишь. Лучше бы после нашего визита вызвал, как раз к месту.

— Думать надо головой, — постучал себя пальцем по лбу взвинченный Лыков. — Вдруг там засада? Тогда бы ни сантехника, ни этих докторишек не выпустили.

Он никак не мог понять, что не дает ему покоя, — все по плану, все нормально, даже доктора вышли из квартиры беспрепятственно, но отчего так тревожно ноет сердце и душа не на месте?

Может быть, отложить сегодняшнее мероприятие; плюнуть на предсказания машины и приказать Анашкину вертеть руль в сторону дома, а там отдохнуть, помозговать, прикинуть новые, более хитрые варианты выжимания денег из Александра Петровича Лушина? Можно, конечно, но поймут ли остальные, не заставит ли это их размагнититься, отшатнуться?

— Тачка готова? — все еще не приняв окончательного решения, бросил Аркадий, стараясь оттянуть момент, когда надо будет ступить на успевший прогреться под солнцем асфальт и сделать первый шаг к подъезду. Но и тогда еще останется возможность повернуть обратно, оборвать начавшую связываться воедино страшную цепь действий и последствий, которую уже никому не дано перевязать, как нельзя изменить ход времени, в котором протянется эта цепочка.

— Отгоняем эту и пересаживаемся, — вздохнул Анашкин.

Лыков хотел обрушиться на него — чего разводит панихиду, вздыхает, действует на нервы? — но промолчал. Он понимал: все ждут, и надо принимать окончательное решение. Доктора вышли свободно, засады в квартире нет, там только толстый Лушин и его дородная жена. Слава богу, их дети и теща на даче — меньше будет шума и визга, меньше свидетелей и, следовательно, меньше глаз увидят пришедших.

Да, надо принимать решение, иначе остальные перегорят и потом трудно станет их расшевелить, заставить действовать.

— Пошли, — выдавил из себя Аркадий и первым вылез из машины. — Я представляюсь, а остальные работают, как в прошлый раз. Гриша, — обратился он к Анашкину, — ты сегодня с нами. Лушин тебя не знает.

Ворона запер дверцы машины и поплелся следом за Жедем, одетым сегодня в штатское, к подъезду.

Вот уже поднялись по ступенькам, хлопнула тяжелая входная дверь, пропуская в полумрак лестничной площадки. Олег, заранее изучивший расположение квартир, уверенно повел их наверх…

Маша прибрала со стола посуду и поставила на чистую салфетку любимую чашку мужа — большую, вмещавшую пол-литра, с аляповатой розой на ребристом выпуклом боку.

— Чао! — на кухню заглянул уже успевший накинуть куртку Сеня. — Не скучайте, дорогие родственнички, днем разбойники не грабят. И вообще, не мучай голову.

— Вечером придешь? — выходя следом за ним в прихожую, спросила Маша.

— Ага…

Семен не успел сделать и шага, как раздался звонок в дверь.

— Иди, — бросил он Маше, — наверное, докторишки вернулись.