Через некоторое время чувствую, что меня начинает сильно тошнить. Фейн вытирает мне лицо и всё равно заставляет есть, меня снова тошнит, после чего в голове немного проясняется. Фейн заставляет меня поесть в третий раз, и теперь пища удерживается.

Чувствую, как за занавесом из лиан движутся какие-то крупные существа. Хотя не уверена – может, это опять галлюцинации. Кругом кишат насекомые, ползают по рукам, забираются в волосы. Фейн говорит, что никто по мне не ползает, это мне так кажется оттого, что кожу покалывает. Но это не помогает.

Удобное положение найти невозможно. Каждое движение причиняет мучения, кости словно трутся друг о друга. Лихорадка стремится захватить всё моё тело целиком, но я борюсь, стараюсь изгнать её. Внутри будто поселилось какое-то чёрное, мерзкое существо.

Непостижимым образом нахожу силы для того, чтобы читать мантры. Сначала получается плохо, всё время сбиваюсь, но постепенно слова выстраиваются во фразы и больше не разбегаются. Погружаюсь в полузабытье. Я должна победить монстра. Только так сумею выжить.

Если умру сейчас, никогда больше не увижу сына.

Выныриваю из нездорового сна и неожиданно понимаю, что в голове полная ясность. Боль никуда не делась, но я больше не брежу. За занавесом ночь, и туманный каньон полнится звуками – кругом кипит жизнь. Что-то большое с чавканьем проползает сквозь грибную поросль, но сквозь лианы не разглядишь, кто там. Маленький краб с блестящим, будто зеркало, панцирем забегает в наше убежище и смотрит на меня многочисленными глазами. Прохладно и темно, дует ветер.

Фейн сидит подле меня, скрестив ноги, и прислушивается к звукам ночи. Почувствовав, что я проснулась, оборачивается.

– Мне намного лучше, – тихо выговариваю я.

Фейн качает головой:

– Так всегда бывает. Скоро начнётся худшее.

Умеет настроение испортить.

– Какое такое худшее?

– Мы это называем… по-вашему – «тень смерти».

Не нравится мне это название.

– В прежние времена многие пытались бороться с солнцами и нарочно под них вставали, – рассказывает Фейн. – Чтобы испытать себя. Немало людей умерло. А те, кто выжил, стали другие. – Фейн отгоняет от меня краба веткой лишайникового дерева, и тот ползёт прочь. – Даже сейчас до сих пор есть те, кто хочет доказать свою силу. Они рискуют, чтобы пройти через тень смерти.

– Ты тоже был под солнцем, – напоминаю я. – И ничего.

Фейн качает головой:

– Мы Сура-Сао, нам можно, у нас кожа другая. Мы, как звери, можем днём ходить. Можем на самом свету стоять, только если не слишком долго. Ещё смотря какое солнце, сколько времени – много всего надо учесть. Одно солнце ярче другого…

Вздыхаю и немного расслабляюсь. По крайней мере, теперь знаю, что меня ждёт, и даже в худшем случае одно хорошее дело я всё же точно сделала – спасла Фейна.

– Те, кто пережил тень смерти, очень меняются, – продолжает Фейн. – Они тогда новые люди.

– В каком смысле?

– По-другому говорят, по-другому думают, по-другому видят. Они почти что до самой грани миров дошли, только в последний момент повернули. Вот она какая, тень смерти.

– И скоро она у меня начнётся?

Фейн проводит рукой по моим тусклым, грязным волосам.

– Скоро.

И всё равно мне лучше, и это приятно. Сажусь.

– Поговори со мной, – прошу я. Голос звучит чуть более умоляюще, чем хотелось бы. – Рассказывай что-нибудь, пока она не наступит.

– Про что ты хочешь?

– Ну, не знаю, – произношу я. – Расскажи о себе.

Фейна моя просьба явно смущает. Теперь понятно, почему я о нём так мало знаю, хотя мы столько вместе пережили.

– У нас не принято… рассказывать истории про самих себя, – наконец произносит он. – Мы так не делаем. Другие могут про нас рассказывать, но про себя говорить – это… невежливо. Получится, что я… хвастаюсь.

– Но мне-то про тебя рассказать некому, – настаиваю я.

С одной стороны, мне надо отвлечься, а с другой, очень хочется узнать, что Фейн за человек, ради кого я рисковала жизнью, кого вытащила из гуртской тюрьмы безо всякой разумной причины. Уж немного откровенности я, во всяком случае, заслужила.

– Ну пожалуйста. Ради меня.

Фейн опускает глаза.

– Хорошо. Расскажу, – соглашается он. – Но если останешься живая, никому не говори, что я хвастался.

Изрекает он всё это очень торжественно. Отвечаю с такой же серьёзностью:

– Клянусь, ни слова не скажу.

И Фейн начинает рассказ. Сначала сообщает, что родился в каком-то «круге» – оказывается, так у них называется что-то вроде наших кланов. Потом рассказывает, как они путешествуют, как охотятся и пасут скот по ночам. Как запасают еду в пещерах, куда удаляются на весь сезон дней, когда два солнца оказываются с двух противоположных сторон от Бейла, и тогда вся Каллеспа озарена светом круглые сутки, если не считать непродолжительных затмений, полусвета, в то время как мать-планета заслоняет нас. Фейн объясняет, как они здесь живут, говорит, что для них поверхность не враг, как для нас, а друг – Дети Солнца умеют на ней жить.

Наконец, поведав всё, что можно, об их жизни в целом, вынужден перейти к неприятной теме, которой избегал, как мог. Наконец Фейн рассказывает о себе. Он всегда был тихим, застенчивым мальчиком и во всём уступал брату. Старший отпрыск в семье был охотником, бойцом и первооткрывателем. Он был красивым, сильным и талантливым, все молодые люди в круге им восхищались. А Фейн всегда был худой и малорослый, большой физической силой не отличался, зато обладал недюжинным умом и всегда любил учиться. В основном Фейн общался не с ровесниками, а со старшими и с увлечением слушал споры Искателей пути. Искатели пути – это избранная тройка вождей, которые переводят всё племя с места на место.

Чем больше Фейн рассказывает, тем яснее передо мной вырисовывается картина его жизни. Детство мальчика, не похожего на других, мудрого не по годам, которого отвергают сверстники даже собственного круга, где все друг дружку знают. Вместо того чтобы охотиться или учиться ремёслам вместе с другими мальчиками, Фейн ходил следом за Знатоком – так в племени называют мудреца. Фейн находил утешение в обретении новых знаний и общении со взрослыми, которые не смеялись над ним и не заставляли мериться силой.

Книги в кочевых племенах – а как раз из такого происходил Фейн – редкость. Люди, которые перебираются с места на место, стараются не накапливать слишком много лишних вещей. Поэтому большинство знаний хранится в голове Знатоков, чьи ученики тренируются, постоянно развивая память. В результате Знатоки в этом смысле почти не уступают хааду. Они – что-то вроде живых библиотек. Но иногда племена всё же приобретают книги путём покупки или обмена в далёких от этих мест поселениях, попадало к ним кое-что и из нашего подземного мира. Одна такая драгоценная книга принадлежала Знатоку круга, из которого происходил Фейн. Это был эскаранский роман под названием «Свет на высокой башне».