Она усмехнулась. Она и сама закричала во весь голос, когда достигла точки наивысшего наслаждения. Какое это было восхитительное, неистовое наслаждение! Она поцеловала его пышные каштановые волосы.

Подумать только, этот романтический мошенник признался, что любит ее!

При этом она сама считала, что ее собственное признание в любви – самая естественная вещь на свете. Она любила его так, как никого не любила, только Египет. Самым поразительным было то, что она любила этого человека больше, чем Египет.

Если даже она никогда не увидит, как солнце поднимается над Сахарой, если она никогда не опустит своих рук в нильские воды и не пройдет по долине Абу-Симбела, она все равно узнала трепет восторга. Теперь она может просто посмотреть в глубину его глаз.

– Я люблю тебя, – прошептала она по-арабски.

Он наконец приподнял голову. На нее смотрели его темно-синие глаза.

– И как я мог жить без тебя все эти тридцать три года, любовь моя?

Она откинула волосы с его лица.

– У тебя был Египет. Он кивнул:

– Да. Но теперь у меня Египет и ты.

Они поцеловались с удивительной нежностью, изумленные своим счастьем.

– Когда я этой осенью поеду в Египет, ты поедешь со мной.

Из ее глаз ручьем хлынули слезы. Она не раз давала себе слово обязательно вернуться в Египет, но не представляла себе, когда и как это может произойти. И вот она лежит на ковре, рядом с ней – ее любимый мужчина, и все ее самые несбыточные мечты готовы стать действительностью.

– Правда? – прошептала она.

Выражение его лица было серьезным, почти мрачным.

– Я ни за что и никогда не разлучусь с тобой. Я слишком долго был одинок. Если меня и окружало множество женщин, но они чувствовали ко мне только благодарность. Я хочу провести остаток своей жизни с тобой. – Он поцеловал кончики ее пальцев. – Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

Она села, осторожно оттолкнув его в сторонку. Сама мысль о браке, даже с таким выдающимся человеком, тревожила ее.

– Я… я не вижу необходимости выходить замуж. Я готова жить рядом с тобой и без брачного договора. Правда, мне бы так хотелось.

– Может быть, ты недостаточно любишь меня, Шарлотта? Поэтому? Понимаю, наверное, ты все еще любишь Йена. Мне это не очень-то нравится, и я не знаю, как можно соревноваться с покойником. Но если ты в самом деле доверяешь своим чувствам, если ты доверяешь мне…

– Я действительно доверяю тебе. – Она наклонилась и поцеловала его. – И я люблю тебя. Но мне казалось, что и Йена – я люблю тоже. Мы были связаны обетом, и я повиновалась ему, как должна была повиноваться верная жена. Хотя десять месяцев спустя и отказалась покинуть Египет. Я отказалась уехать, даже несмотря на то что он хотел этого больше всего на свете. Я отказалась, и поэтому он сейчас мертв. Он мертв, потому что я не могу быть преданной и покорной женой. – Она погладила его по щеке. – Даже если я буду твоей женой.

Он попытался что-то возразить, но она накрыла его губы рукой.

– Я не придаю значения тому, что будут говорить обо мне в обществе. Все дело в том, что мы с тобой думаем – и чувствуем. Давай уедем обратно в Египет. Мы проведем остаток дней, изучая пустыню. – Она помолчала. – А ночью будем изучать друг друга. Дилан резко притянул ее к себе.

– Жена, любовница, наложница, – произнес он хрипло. – Ты можешь быть кем угодно, Шарлотта, если это значит, что мы вместе.

Она долго не могла ничего сказать, ее захлестнула волна благодарности, так что она едва сдерживала рыдания. Почти три года она была уверена, что жизнь для нее кончена: счастье, любовь, страсть – все позади. Она хоронила себя в скорби так же надежно, как Йен был погребен в пустыне. Но несколько недель, которые она прожила рядом с Диланом, дали ей надежду. Она отважилась снять оборону, признаться в своей любви, позволила себе отдаться мужчине – сделала то, чего поклялась никогда в жизни не делать.

Рядом с Диланом она чувствует себя в безопасности. Она больше не хочет быть безутешной вдовой.

– Я обещаю никогда не расставаться с тобой, Дилан, – произнесла она торжественно. – Я буду рядом с тобой, пока мы будем любить друг друга.

Его взгляд смягчился.

– Даже если я взвалю тебя на плечо и потащу в Египет? – улыбнулся он.

– Если мне придется принести такую жертву… И оба рассмеялись.

Она устроилась у него на груди.

– Каждый раз, когда я с тобой, мне кажется, что я снова в пустыне. Жизнь сразу кажется горячей и яркой, полной приключений.

– Да. Мне пришло в голову еще одно приключение, которое нам может понравиться, моя любовь.

Она засмеялась, когда он снова стал гладить ее плечи. С такой же легкостью она могла бы разрыдаться – от радости.

Слишком много счастья не бывает, но сейчас Шарлотте так не казалось.

Она была уверена, что теперь с ней ничего не случится.

Дилан не был уверен, что сможет когда-нибудь снова ходить. В изнеможении он лежал на спине, смутно осознавая, что откуда-то снизу доносится грохот посуды и запах жареных сосисок. Сколько времени прошло, пока они здесь занимались любовью? Три часа? Четыре?

Дилан заставил себя выпрыгнуть из постели. Может быть, это и необыкновенный дом, но слуги – всегда слуги, и они явно занимаются сплетнями. Ему не хотелось, чтобы Шарлотта сделалась скандальной фигурой, даже если она уверяет, что ей нет дела до мнения общества. Она слишком привлекательная мишень для злобной клеветы и жестоких, безжалостных оскорблений.

Он натянул брюки и обнаружил, что все пуговицы отлетели.

Шарлотта рассмеялась:

– Если ты не хочешь всю дорогу домой придерживать штаны, могу тебе посоветовать одолжить у Рэнделла пару подтяжек.

– Это ты виновата. – Он сел на край кровати и стал надевать рубашку. – Если бы ты не была такой страстной, я бы не стал рвать на себе одежду.

– Для человека, носящего прозвище Лев, ты слишком смущен таким обыкновенным диким поведением.

– Очень остроумно! – Он расправил рукава, оглядываясь в поисках золотых запонок. – Хотя я рискую разочаровать тебя, но должен признаться, что я не тот человек, которого на самом деле зовут Лев.

– Ну конечно же, это ты. – Шарлотта села, одной рукой придерживая у груди простыню, из-под нее соблазнительно выглядывало обнаженное плечо и угадывалась окружность груди.

Дилан подумал, что она прекраснее, чем золотой бюст из сокровищницы гробницы Рамсеса Третьего.

– Нет, моя любовь, это не я.

– Хорошо, если не ты Лев, то кто же?

– Я не знаю.

Она посмотрела на него недоверчиво.