сословий к участию в общественной жизни. Постепенно стали создаваться и другие профессиональные организации — союзы студентов, торговцев, юристов, работников умственного труда.

В те же 1980-е гг. на территориях появилось немало общинных активистов, предпринимавших попытки сформулировать собственные политические модели для арабской Палестины. По-прежнему сохраняя почтительное уважение, вплоть до едва ли не коленопреклонения, по отношению к Арафату и ООП, они, тем не менее, высказывали и свои новые идеи; можно назвать такие имена этих активистов, как Ханна Синьора[80], Сари Нусейба, Рашид Шахаде, Фейсал Аль-Хусейни[81], Ханан Ашрауи[82]. Они были склонны признать “реальность” существования “Большого Израиля”. Вместо того чтобы игнорировать прискорбный факт израильской аннексии, говорили они, палестинцам следовало бы задуматься об интеграции, о вхождении “в систему”. Со временем, благодаря своей численности, израильские и палестинские арабы смогут де-факто превратить “Большой Израиль” в государство двух народов. Впрочем, авторы этих идей недооценивали такое обстоятельство, как твердое намерение израильских правых (Ликуду Тхия, Моледет, Цомет, религиозные партии) “сохранить и защитить” еврейский характер “Большого Израиля”. Методы сторонников жесткой линии могли быть различными, но их цели были сходны. Необходимо было побудить палестинцев либо принять иорданское подданство, либо “добровольно” эмигрировать на другой берег Иордана.

Ко всему прочему, в 1980-х гг. Перес совместно с Шамиром, сами того не подозревая, поспособствовали созданию на территориях ситуации, во много раз худшей, чем “государство двух народов”. По совету Шабака, правительство национального единства позволило, в незначительной степени, расширить деятельность мусульманских фундаменталистов в Палестине. Фундаменталистские программы реализовывались и направлялись в основном местным, базирующимся в секторе Газа, движением “Хамас”, которое заимствовало свои идеологические принципы у печально известных “Братьев-мусульман” (Гл. IX. Колебания в связи с разделом), а финансировалось в основном нефтедобывающими странами Персидского залива. Получив теперь неофициальное одобрение израильских властей, эти религиозные фанатики приступили к строительству новых мечетей, исламских школ и колледжей, поликлиник и больниц — при этом подразумевалось, что “Хамас” будет функционировать в Палестине как “духовная” альтернатива ФАТХ и другим группировкам ООП. В действительности же эта идея оказалась в высшей степени неблагоразумной. Хамас очень скоро продемонстрировал свою непримиримую враждебность по отношению к Израилю. Суннитские проповедники в мечетях Газы, Бейт-Лахия, Рафиаха и других городов сектора Газа провозглашали, что палестинский народ может добиться освобождения от израильского господства, только соблюдая религиозные принципы ислама, совершая при этом акты насилия против евреев. Этот страстный религиозный фанатизм сразу же привлек внимание сначала студентов Исламского университета Газы, а затем и многих молодых палестинцев. К середине 1980-х гг. террористические ячейки “Хамаса” уже существовали в половине лагерей беженцев на Западном берегу и практически в каждой деревушке, городе или лагере беженцев в секторе Газа. Абу Джихад, заместитель Арафата, сказал в 1986 г., что эти молодые люди — превосходные кандидаты для исполнителей террористических актов; после этого ФАТХ стал снабжать их оружием и организовал военное обучение.

Таким образом, совокупность следующих факторов: вспышка палестинского недовольства, подстрекательство “Хамаса” и оружие ФАТХ — все это, вместе взятое, привело к тому, что на территориях, да и в самом Израиле, разгорелось пламя насильственных действий. Осенью 1986 г. арабские террористы бросили гранаты в группу пришедших к Западной стене в Иерусалиме армейских призывников и членов их семей; более десяти человек погибли и получили ранения. В мае 1987 г. шестеро заключенных, членов ФАТХ, бежали из израильской тюрьмы в Газе, убив при побеге капитана Армии обороны Израиля; они были осуждены и отбывали тюремное заключение за то, что за год до того учинили резню на улицах Газы, убивая подозреваемых в сотрудничестве с израильскими властями. Бегство этих террористов стало настолько серьезным ударом по престижу израильской системы безопасности, что министр обороны Рабин лично прибыл в Газу и ввел комендантский час во всем секторе. Как и следовало ожидать, этот побег превратился в легенду. Несмотря на то что израильские власти усилили меры безопасности, насильственные действия арабского населения на протяжении осени 1987 г. становились все более и более ожесточенными. На Западном берегу и в Восточном Иерусалиме участились случаи нанесения израильтянам ранений с применением холодного оружия, и практически каждый день израильские автобусы, проезжавшие по территориям, забрасывались камнями.

И вот, наконец, ночью 25 ноября террористы совершили свою самую ошеломляющую диверсию. Четверо молодых палестинцев, прошедших подготовку в Сирии, вылетели с территории Ливана на дельтапланах с двигателями. Под прикрытием темноты арабы на высоте трех тысяч футов пересекли границу с Израилем, приземлились, согласно плану, на расстоянии мили от израильской армейской базы и собрались атаковать сторожевой пост. Их командир, Абу Тайер, руководил ходом операции с помощью портативного передатчика. Проникнув в лагерь, террористы открыли огонь из автоматов, убили четверых израильских военнослужащих и ранили еще несколько человек. Затем Абу Тайер дал сигнал к отходу. Во время отступления один из нападавших террористов был убит, однако остальные смогли добраться до своих дельтапланов. Они взлетели, но через несколько минут израильтянам удалось сбить один из летательных аппаратов. Впрочем, двое террористов все-таки добрались до своего лагеря. Эта операция была признана самой сенсационной из числа всех, когда-либо проведенных палестинскими боевиками. Средства массовой информации немедленно распространили эту новость по всему арабскому миру. На Западном берегу и в секторе Газа царило ликование на грани исступления.

Палестинская интифада, израильские ограничения

Две недели спустя, 8 декабря 1987 г., водитель израильского грузовика, проезжая через большой лагерь беженцев Джебалия в секторе Газа, не справился с управлением. Грузовик столкнулся со встречным автомобилем, в котором ехали местные арабы, и четверо пассажиров этого автомобиля погибли. Немедленно начались беспорядки колоссального размаха. Толпы, вооруженные ножами и топорами, забросали камнями и едва не смяли небольшие, изолированные подразделения израильских войск. Солдаты отвечали сначала слезоточивым газом, а потом начали стрелять, ранив тридцать арабов и убив одного. Наконец удалось рассеять нападавших. Однако на другой день начались яростные выступления на Западном берегу, в Наблусе и в лагере беженцев Балата. Войска вынуждены были открыть огонь, и опять были жертвы. На протяжении следующей недели пришлось ввести дополнительные воинские подразделения, численностью в несколько тысяч, чтобы подавить бесчинства, распространившиеся по всем оккупированным территориям и превратившиеся в массовые выступления, или так называемую “интифаду” (что буквально означает “пробуждение”). В Иерусалиме практически немедленно лопнул “мыльный пузырь” мирного сосуществования, детище Тедди Колека. Полиция была вынуждена возвести заграждения на дорогах, соединявших Западный и Восточный Иерусалим. Арабская молодежь забрасывала камнями еврейские кварталы, и израильские военные, смешавшись и потеряв присутствие духа, зачастую ударялись в крайности и избивали демонстрантов дубинками без разбору, не жалели слезоточивого газа, а порой и открывали стрельбу боевыми патронами.

Надо сказать, что взрыв