Клайв Прескот

— ПелхэмЧас Двадцать Три. Ответьте, Пелхэм Час Двадцать Три. — Голос Прескота дрожал от возбуждения.

— Пелхэм Час Двадцать Три центру управления. Я вас слушаю. — Голос главаря, как всегда, звучал спокойно и неторопливо.

— Деньги прибыли, — сообщил Прескот. — Повторяю: деньги прибыли.

— Да-да. Очень хорошо. — Пауза. — Вы успели как раз вовремя.

Простая констатация факта. Никаких эмоций.

Прескот был в ярости, вспомнив, как дрожал голос заместителя главного инспектора, как его самого при этой новости заставило содрогнуться чувство облегчения. Но главарю чувства явно были недоступны. Не иначе вместо крови в его жилах текла ледяная вода. Или он был психопатом. Нет, наверняка он сумасшедший.

— А если бы мы запоздали хоть на мгновение, — поинтересовался Прескот, — вы бы убили невинного человека?

— Да.

— Всего лишь на мгновение? Неужели такова цена жизни?

— Сейчас я вам дам инструкции по доставке денег. Вы должны им следовать точнейшим образом. Понятно?

— Продолжайте.

— Я хочу, чтобы два полицейских спустились на пути. Один должен нести мешок с деньгами, у другого в руках должен быть зажженный фонарь. Поняли?

— Два полицейских, один с деньгами, другой с фонарем. Что за полицейские — из транспортной полиции или из полиции Нью-Йорка?

— Неважно. Тот, что с фонарем, должен все время водить им из стороны в сторону. Когда они подойдут к вагону, мы откроем заднюю дверь. Тот, что с деньгами, бросит мешок на пол вагона. Потом оба повернутся и уйдут на станцию. Понятно?

— Ясно. Это все?

— Все. Но помните, основные правила остаются в силе. Любая провокация со стороны полиции, любое неверное движение — и мы убиваем заложника.

— Да, — вздохнул Прескот. — Я так и предполагал.

— У вас есть десять минут, чтобы доставить деньги. Если их вовремя тут не будет, тогда...

— Да-да, — перебил Прескот. — Вы убьете заложника. Это уже становится скучным. Десяти минут нам не хватит. До вас так быстро не дойти.

— Десять минут.

— Дайте нам пятнадцать минут, — попросил Прескот. — Идти по путям нелегко, тем более с тяжелым мешком. На это нужно минимум минут пятнадцать.

— Десять. И вопрос не обсуждается. Когда деньги будут у нас, я свяжусь с вами и передам дальнейшие инструкции.

— Инструкции? Но для чего? Ах, да, для вашего побега. Вам не удастся скрыться.

— Проверьте часы, лейтенант. На моих три часа четырнадцать минут. Деньги нам должны доставить до трех часов двадцати четырех минут. Конец связи.

— Конец связи, — буркнул Прескот. — Конец связи, сволочь.

Патрульный Венторф

Патрульный Венторф, вжав педаль газа в пол, мчался за ревущим мотоциклетным эскортом. В три пятнадцать он влетел на Юнион-сквер, нырнул в узкий проезд между домом Клейна и парком и через сорок секунд вылетел на поворот к Двадцать восьмой улице. Полицейский в чине не ниже лейтенанта разрешил ему разворот в обратном направлении. Он вывернул так, что зацепил левым задним колесом разделительный бордюр, отчаянно нажав на тормоза, так что задымились скаты, и наконец оказался на автостоянке. Мотоциклетный эскорт умчался прочь.

Венторф узнал тяжело шагавшего к ним начальника округа и уголком губ шепнул:

— Мы неплохо поработали, Ал. Думаю, что за такие подвиги нас немедленно повысят сразу через две ступени.

Начальник полиции, тяжело дыша, распахнул дверь со стороны Риччи и заорал:

— Давайте сюда этот чертов мешок!

Риччи торопливо швырнул мешок к начальнику полиции и попал тому по коленям. Начальник чертыхнулся, подхватил его и перебросил двум стоявшим рядом полицейским. Один был постовым в голубом шлеме, другой явно относился к транспортной полиции.

— Тащите, — закричал начальник округа. — У вас восемь с половиной минут. Бросьте козырять и убирайтесь!

Постовой перебросил мешок через плечо и кинулся ко входу в метро, сержант транспортной полиции последовал за ним. Начальник округа следил, как небесно-голубой шлем и фуражка сержанта исчезли внизу, потом повернулся к Венторфу и Риччи.

— Нечего тут болтаться. Тут и так слишком много народу. Доложите своему диспетчеру и возвращайтесь на службу.

Венторф завел мотор и выбрался из толпы.

— Наш начальник — само милосердие, — заметил он, обращаясь к Риччи, И знает самый трогательный способ сказать "спасибо".

— Повысили сразу через две ступени, — осклабился Риччи. — Просто удивительно, что нас не разжалывали в стажеры.

Венторф свернул на Южную Парк-авеню.

— Ну и как, тебе сейчас не хочется, чтобы я тогда свернул и ищи-свищи нас со всеми этими деньгами?

— Хочется, — мрачно буркнул Риччи и потянулся к микрофону.

— Поцелуй себя в задницу, потому что больше ничего не остается. Уезжать с деньгами — глупость, но кто бы узнал, стяни мы по паре тысченок?

— Террористы заявили бы, что денег не хватает, — возразил Риччи, — и мы вляпались бы в дерьмо.

Ричи связался с диспетчером, и Венторф подождал, пока он не выключил передатчик.

— Мне очень жаль, что мы не стянули пару пачек, честно говорю. Но террористы обвинили бы полицию в воровстве. А как ты думаешь, кто-нибудь поверил бы нашим словам, а не словам этих подонков? Да ни за что! Вот как они доверяют самой замечательной полиции Нью-Йорка. Честное слово, лучше бы мне быть преступником, тогда можно ожидать хоть какого уважения.

Сержант Мисковский

Последний раз сержант транспортной полиции Мисковский спускался на пути одиннадцать лет назад. Тогда ему, ещё патрульному, пришлось отправиться в погоню за двумя пьяницами, которым взбрело в голову спрыгнуть с платформы и неверной походкой отправиться в прогулку по туннелю. Он вспомнил, как боялся споткнуться и упасть на рельс под напряжением, пока бежал за весело перекликавшимися оборванцами. В конце концов он их догнал на следующей платформе, где они угодили прямо в руки другого патрульного.

Сейчас он испытывал такой же страх, и волосы у него на затылке шевелились. В туннеле было темно, если не считать сигнальных огней, ярко-зеленых, как изумруды. Здесь должно было быть очень тихо, но на деле оказалось не так: шумел ветер, доносились ещё какие-то странные шорохи, происхождение которых он определить не мог. Когда они миновали девять пустых вагонов поезда ПелхэмЧас Двадцать Три, сержант сообразил, что туннель кишит полицейскими. Время от времени кого-то можно было различить в темноте; пару раз он мог поклясться, что слышал одновременное дыхание нескольких человек. Они чертовски смахивали на привидения. Но, казалось, на его спутника это не производило никакого впечатления. Он так легко мчался вперед, словно мешок у него за плечами ничего не весил.