– Ой, выбери сам! – Император кинул карточку на стол и на мгновение прикрыл глаза. – Мне было не до того, чтобы следить за девицами.

– Но леди Дакен ты себе подыскал, – нанес укол граф.

– Отбил у принца: не стоит покушаться на чужое. Согласись, она хороша! Не такая, как Катарина…

Варден замолчал и покосился на друга, желая проверить, какую реакцию вызвали его слова, но обнаружил лишь равнодушие.

– Эй, Ленар, что с тобой? – забеспокоился император. – Где ревность, сжатые кулаки? Еще на балу ты готов был драться за милейшую Катарину.

– Прелесть не в обладании, а в мечте обладать, – философски заметил Ленар.

– То есть она тебе наскучила? Или матушка права, появился кто-то еще? Ну же! Ты слишком мрачен, задумчив.

Привстав, Варден шутливо толкнул приятеля в бок.

– Повод имеется. – А вот графу было не до веселья. – У нас под носом заговор, Варден, только чудом не отравили принца Ианима.

– Что?!

Император за считаные мгновения оказался на ногах и навис над Ленаром. Тот спокойно допил вино, отставил бокал и только потом заговорил. Варден выслушал, не перебивая, только желваки гуляли под кожей.

– Измена! – заскрежетал зубами монарх и со всей силы, рискуя сбить костяшки, ударил по спинке кресла. – Когда это все закончится, Ленар, когда?!

– Собирались подставить меня. Я не говорил тебе, но накануне визита гестфольцев пришло анонимное письмо…

– Я велю их повесить, всех! – бесновался император. Только чудом бутылка и бокалы не пали жертвами его ярости. – Уничтожу, в этот раз не проявлю милосердия!

– Успокойся!

Встревоженный Ленар положил руку на его плечо. Граф боялся за Ефимию. Рассказывая о заговоре, он не упомянул ее имени и теперь опасался, что, ослепленный гневом венценосный друг казнит семьи прежних мятежников.

– Я разберусь, – убрав ладонь, заверил первый министр. – Не стоит поднимать шумиху. Теперь у меня есть помощница, шпион в женском царстве. Спокойно занимайся отбором, провожай принца, а мы найдем сообщницу.

Император шумно втянул воздух сквозь ноздри.

– Ты действительно полагаешь, будто я останусь в стороне, стану веселиться, флиртовать, в то время как моему другу угрожает опасность?

– Лично я собираюсь заняться именно этим. Спасибо за напоминание о Катарине. Да и какая опасность, Варден? Разве на меня устраивают засады, разве абигонцы снова подстрекают народ насадить на кол голову постельного любимчика императора?

– Кого?

Варден стал темнее тучи.

– А, ты не слышал? – Усмехнувшись, граф подобрал один из бокалов и наполнил его до краев. – Только ленивый не шептал о том, будто у нас особые отношения.

– Какая мерзость!

Император провел по лицу руками, словно желая смыть невидимую грязь.

– На войне все средства хороши. Виконт Ор ничем не гнушался. Фальшивые письма, скабрезные сплетни, подлог, шантаж – всего не перечислишь! Лишь бы ты остался один, без поддержки. Надо, меня бы твоей сводной сестрой изобразили.

– Но почему ему верили?!

Варден простер руки к потолку и зашагал из угла в угол.

– Виконт был очень хорошим оратором, говорил и обещал то, что каждый хотел услышать.

Ленар вздохнул и покачал головой. В свое время он начитался пасквилей, император не знал и половины того, что говорили о друге. Граф не считал нужным его посвящать. Гнев императора только бы сыграл на руку авторам слухов. Раз сердится, значит, все правда.

– Кто та девушка? – сменил тему Варден.

Теперь пришло время Ленара напрячься.

– Какая? – глухо спросил он, хотя прекрасно понимал, о ком речь.

– Твоя помощница. Нужно ее отблагодарить. Оливия потерпит, одержит победу как-нибудь в другой раз.

– Ефимия Феррир, – неохотно признался граф и хлебнул вина.

Вроде не о чем беспокоиться, просматривая списки претенденток, венценосный друг не связал фамилию Феррир с Броками, но сейчас, когда Варден взвинчен, мыслями обращен в прошлое, он мог вспомнить.

– Феррир… – оправдывая его подозрения, задумчиво повторил император. – Что-то смутно знакомое. Откуда она?

– А, из какой-то провинциальной дыры!

Пальцы Ленара сжали ножку бокала. Еще немного – и хрупкий хрусталь дал бы трещину. Он понимал, графство Орой не должно прозвучать. Ни при каких обстоятельствах!

Воистину, вот странности судьбы! Первый министр отчаянно защищал свою несостоявшуюся убийцу, дочь предателя, от которой не услышал и дюжины добрых слов.

– Если хочешь, – торопливо добавил Ленар, – я выясню.

– Не стоит! – отмахнулся Варден. – Присуди победу ей. Найди там способы…

Граф с облегчением выдохнул. Занесенный над головой Ефимии меч пропал.

– Сделаю, – кивнул он. – Обещаю держать в курсе. Ну а худшая? Понимаю, тебе сейчас не до конкурса…

– А ты бы кого выгнал: прелестницу или серую мышку?

– Если обе тебе одинаково безразличны…

Первый министр сделал паузу и вопросительно посмотрел на императора.

– Обе, – заверил тот. – Ни одна не в моем вкусе.

– Тогда я убрал бы серую мышку, а прелестницу уложил в постель, – улыбнулся Ленар. – Когда надоела бы, тоже выгнал.

Варден рассмеялся. Морщины на его лбу разгладились.

– Последую совету своего первого министра и завтра же опробую прелести владелицы красной ленты. Надеюсь, она не девственница или хотя бы раскрепощенная девственница и доставит мне немало приятных минут. Когда девушки на что-то надеются, они особенно ласковы.

– Вот и правильно. Должен же ты поиметь хоть что-то с этого отбора! – фыркнул граф, представив лицо вдовствующей императрицы, когда она узнает об амурных делах Валерии Орсе. Девушка ни на минуту во дворце не задержится, таким образом они безболезненно избавятся от обеих кандидаток. – А для жены баронесса действительно слишком глупа и вульгарна.

Варден отсалютовал приятелю бокалом, но не выпил ни капли. Проведя пальцем по ободку фужера, он принял неожиданное решение:

– Выгони Элис Сибелд. У нее мерзкий голос. Если я еще хоть раз услышу ее визг, у меня разыграется мигрень. А на неуклюжую я взгляну, приглашу после Оливии. По крайне мере она не раздражает одним своим присутствием. Несправедливо наказывать за одно неловкое движение, все мы люди.

Выстроившиеся в Зале одалисок девушки пере-минались с ноги на ногу. Временами тишину нарушали шепотки, но большинство хранило нервное молчание.

Эммануэль задерживался. Означало ли это, что император колебался, еще не принял решение?