– Академия Звездного флота?

– Нет, курсы летной практики.

– Понятно.

– Парням с «Галеры» редко удается поступить в Академию.

– Ну да, – шумно выдохнул лесоруб. – Почему не летят к нам? У человека всегда есть выбор. Университеты на Ило охотно приняли бы ваших парней. Если, конечно, у них мозги с извилинами.

– Парни с «Галеры»… В общем, они все такие, как Ветер. Вы меня понимаете?

– Понятно, – еще раз повторил лесоруб и серьезными серыми глазами глянул на собеседников. – Рыльце в пушку, значит, у каждого. Что за грешки конкретно у этого?

– Он конфликтовал с законом еще подростком, точнее я не могу сказать.

– Не можешь, или не хочешь, вторая белль?

– Я действительно не знаю. Что-то серьезное.

– Он бежал с «Галеры» в эпсилон, спасаясь от обвинителей?

– Честно, я не знаю. Как будто нет. Его бы арестовали на блокпосту у причалов… И у него сейчас своя команда…

– Какая еще команда? – удивились патрульный пилот и лесоруб.

– Он – кумир выпускников курса летной практики. Они его чуть ли не на руках носят.

Мужчины хмыкнули.

– Эгей, как я не догадался? Все просто: у парня амбиции зашкаливают!

– Корона жмет, – улыбнулся Тимох.

– Вот-вот. Но здесь – не «Галера», здесь получился сплошной облом, а роль второго плана с недавних пор парню не по нутру.

Аристарх шутливо шаркнул ножкой перед пилотом:

– Вам, герой эпсилон, ничего не жмет, случаем? А то я быстро накассандрю, сколько рассветов вы встретите на Ило.

– Голову не жмет, но у меня в другом месте большие амбиции! – заговорщицки шепнул Тимох, подталкивая Аристарха в бок.

– Ходить не мешают? – осклабился лесоруб.

Догадливая белль незаметно прикрыла юбкой пульт от глянца, лежавший рядом с ней.

– Наоборот, заставляют шевелиться… она спрятала пульт от глянца! Аристарх! Белль уходит и уносит пульт!

Анна, намереваясь вернуться в схрон, сказала через плечо:

– Офицер, вам нельзя двигаться! Местный доктор прописал вам покой.

– Да-да, или срублю под самый корешок! – пригрозил пилоту Аристарх, ухмыляясь.

– Скоро пойдем полоскать в ручье ваши зеленые ласты, – пообещала Анна, а лесоруб перегнулся назад, дернул за сухой стебель лиану, развесившую по ветвям акации свои стручки. Стручки-колокольца звонко, почти как металлические, сбряцали.

– А она деловая! – констатировал Аристарх, делая резкий жест прямой ладонью от глаз: изобразил прямые ресницы белль.

– Моя! – тихо, но внятно произнес Тимох.

«Стихи, значит, принялся читать, борода?»

Аристарх, словно отвечая его мыслям, подумал: «А поволнуйся, героический пилот! Ноги быстрее заживут!»

Беззаботно произнес:

– Пойду, приведу себя в порядок, а то совсем зарос.

К завтраку все собрались вместе, потому что Анна не позволила растащить еду и перекусывать по отдельности, на чем особенно настаивал Ветер, нагревший место на широком ложе рядом с Мрией и дочкой.

Аристарх вышел к столу, тщательно выбритый. Он сбрил не только бороду, но и остриг под ноль лохматую шевелюру. На загорелом лице свежо белели щеки и шея; лесоруб оказался молодым парнем, и на вид ему было лет двадцать семь, как патрульному пилоту.

Белошвейки уставились на Аристарха во все глаза и чуть ли не рты открыли, заставив того покраснеть. Ничего не понимающий в иланских традициях Ветер недовольно дрогнул ноздрями. Тимоха насторожила такая кардинальная перемена внешности лесоруба. Если иланец вдруг сбрил волосы с головы – значит, готовится к испытанию лесом. Значит, Аристарх считает следующую ночь слишком опасной и заявляет флорникам: «Что было, то прошло. Я другой, флорники, – вам не за что зацепиться!»

Наконец все расселись за столом.

Свет из окна падал как раз на середину столешницы, где красовался ребристый кувшин из прозрачного стеклопластика, ровесник бункера, и компот, налитый в этот кувшин, и мелкие фрукты на дне выглядели живописно. Кувшин с компотом отбасывал сочные оранжевые блики на еду, выложенную прямо на цветные разделочные пластины, предназначенные, вообще-то, для нарезки продуктов (привычной иланцам плетеной и деревянной посуды в старом схроне не нашлось). Были приготовлены тушеные коренья, перетертые орехи, смешанные с мякотью плода, свежие фрукты и хлеб из хлебопечи – аппетитная выходила картинка. Вместо салфеток и полотенец лесоруб предложил мягкие ватные пуфы в коробочках; он сорвал их с однолетних побегов куста неподалеку от бункера и принес в контейнере из-под медицинских инструментов.

– Кепка стала большая, только на ушах и держится! – пошутил Аристарх, стягивая с бритой головы кепку и с готовностью принимаясь за еду, которая быстро исчезала со стола стараниями галерца и патрульного, тоже проголодавшихся.

Когда с завтраком покончили и разобрали последние ломти хлеба, чтобы доесть его с пастой из орехов и запить компотом, бригадир лесорубов решился на серьезный разговор.

– Я вот что скажу, – начал он. – Вы хорошо здесь устроились, уютно. И корабль неподалеку, и вам рядом с «Иглой», понятное дело, спокойнее. Понимаю. Но послушайте меня, на ночь в этом схроне нельзя оставаться. Где-то под полом, под слоями бетона бродят корни дерева. Думаю, это тис, котрый вымахал за бункером. У акаций корни не такие сильные. Нож-трава прорастает обычно первой, пользуясь тем, что древесный корень нашел себе дорогу, и паразитируя на нем. За ней сюда проникнут побеги бамбука или ядовитого куддсу. Или и бамбук, и куддсу вместе. И то, и другое плохо. Бункер непригоден для ночевки, – решительно подытожил Аристарх, добавив про себя: «Для ночевки в таком составе».

Ветер зло цыкнул слюной сквозь зубы.

Тимох неодобрительно глянул на галерца.

Ветер вспылил, схватив со стола крупный плод, вскочил. Надкусил плод крепкими белыми зубами, подсунул надкусанную хурму под нос лесорубу и прошипел:

– На-ка, выкуси!

– Ветер, стой! Угроза серьезная, лес проник в бункер! – крикнул Тимох в спину галерцу. – Ветер, ты нам нужен! Не только Мрие и ребенку, ты нужен всем нам!

– А не то травки вас съедят? И что ты сделаешь, побежишь остановить меня? – глумливо спросил галерец, задержавшись на пороге.

– Готов бежать, – пообещал патрульный пилот, глядя ему в глаза. – Я иду к тебе, прояви здравомыслие. Послушай Аристарха. Мы должны поступать, как он советует. Мы вынуждены поступать, как он советует!

– Не надо! – закричали белошвейки, помня о больных ногах патрульного пилота.

– Ветер, запрети ему! – воскликнула Мрия.

Анна, только что пролечившая ступни пилота, зная, что сейчас его раны открываются заново, разволновалась: