Варя выкатила ее коляску в каминный зал.

— Как хорошо, Вячеслав, что вы дома. Я уже задыхаюсь без свежего воздуха. Целая неделя в постели… Это ужасно! Не покатаете меня по парку, кажется, солнышко проглянуло…

— С удовольствием.— Артем встал и сменил Варю.

Они выехали на аллею.

— Скажите, Анна Дмитриевна, а кто писал портрет Юли, который висит в ее спальне?

— Теперь уже в вашей спальни. Это не портрет, а автопортрет. Юлечка была прекрасной художницей, но никогда не относилась к своему таланту серьезно. А жаль… Будь она не Юлей, а Вероникой, то возомнила бы себя гением и сумела бы внушить эту мысль другим. Но, увы! Юля жила для других и о себе никогда не думала. Этим многие пользовались.

— Похоже, там висела еще какая-то картина. Рядом с ее портретом остался крючок в стене.

— Возможно. Если кому-то нравилось то, что она сотворила, Юля тут же дарила картину. У нас в доме не сохранилось ее работ. А жаль. Давайте навестим ее.

Когда Артем подвез Анну Дмитриевну к могиле, та ахнула. Часовня сверкала белизной, а купол — золотом, стояли новые резные двери, могилы были вычищены, а надписи прописаны бронзой.

— Боже! Когда вы все успели? Сто лет никто не заботился об этом месте, и вдруг появляется молодой человек и проявляет такое благородство. Может, правильно, Ника называет вас принцем?…

От неожиданности Артем едва не ахнул.

— Поверните меня лицом к вам.

Он сделал проще, обошел коляску, встал перед дамой, глаза которой были полны слез.

— Скажите мне, у вас с Вероникой серьезно?

— Почему вы так решили? Это же…

— Не лгите мне. Я все знаю. И даже то, что она спит в вашей спальне.

— Мне вам трудно ответить.

— Догадываюсь почему. Если бы я была эгоисткой, то могла бы порадоваться. Став ее мужем, вы привели бы усадьбу в порядок. Продать она ее не сможет. Пока живы предки князей Оболенских, они будут здесь хозяевами. Либо усадьба перейдет в руки государства. Никто не будет здесь жить, и усадьба окончательно превратится в руины. Так что такой зять, как вы, меня устраивает. Я к вам очень привязалась, и вы мне стали как сын, которого Бог нам не дал. Но я не хочу вам зла. Приказывать я не вправе: если вы решите сойтись, то я возражать не стану. Но мне вас будет жаль. С Никой вы не найдете счастья. Вы станете ее рабом и быстро состаритесь. Она же всю жизнь проживет так, как ей захочется. Вы для нее — любимая кукла на сегодняшний день.

— Мне кажется, что вы не правы.

— Хорошо. Я выполнила свой долг и предупредила вас. Больше я не коснусь этой темы. Вам жить, вам и решать. Поедем домой. Прохладно. Ника и вправду похожа на Юлю… Несколько общих мазков во внешности, но их внутренний мир несопоставим, как два полюса.

Они подъехали к главному входу, где хозяйку поджидал ее старый друг следователь Трифонов. Он поздоровался с Артемом и поцеловал руку даме.

— Саня, ты опять приехал мучить меня расспросами о марках? Какой ужас!…

— Мы уперлись в стену, и без твоей помощи мне не обойтись.

Значит, Трифонов ведет это дело и без помощи Анны Дмитриевны не может обойтись! Вряд ли она играет роль консультанта. Она больше похожа на жертву. Но как об этом узнать? Веселые времена настали! Его ищет уголовка, а он гуляет у них под носом, заигрывает с ними, пожимает руки и гадает, когда же они, черт побери, его закуют в наручники.

Конечно, Артем любил риск и часто позволял обстоятельствам щекотать себе нервы, но всегда знал меру. Разум побеждал безрассудство. Сейчас самое время уносить ноги. Слишком большую фору он дал Трифонову. Пора и честь знать.

С этими скорбными мыслями он и ушел к себе.

Трифонов и не предполагал, разумеется, что каждый раз, когда приезжает к Анне в усадьбу, пожимает руку Козьей Ножке, с которым мечтает побеседовать в своем кабинете.

— Я смотрю, Аннушка, ты взялась за реставрацию усадьбы? — спросил Трифонов, усаживаясь в кресло.— Смотри, если ты сделаешь из нее филиал Петродворца, нынешние власти вспомнят, что это памятник архитектуры…

— Понятно. Этим не я занимаюсь, а Вячеслав Андреевич. Он уже отреставрировал часовню. Советую посмотреть и заодно посетить могилу своего друга. А что касается властей, то они ни на что претендовать не могут, пока здесь живут потомки князей Оболенских. Неприятности могут начаться, если красные вернутся к власти. Но они свой шанс уже упустили.

— Зачем же Бородину вкладывать средства в чужую недвижимость? Ведь такие работы стоят немало, а он в доме чужой человек.

— Не совсем так. У него еще шанс стать моим зятем.

— Ах да! У тебя же две дочери. Я и забыл… Их уже видели вместе в городе в одном из ресторанов. Парень не хочет уезжать с пустыми руками. Не для того сюда приезжал. Тогда понятно…

— Ни черта тебе, Саня, не понятно. Это Ника вцепилась в него и, пока всю кровь из него не высосет, не отпустит. Мне его от души жаль. Он хороший мальчик и достоин лучшей женщины. Такой, как была Юля. А с этой он погибнет. Думаю, он и сам это понимает, но, опустив лапки, идет змее в пасть, как загипнотизированный кролик. У него доброе сердце.

Анна Дмитриевна была слишком возбуждена, и Трифонов решил перейти к деловой части своего визита.

— У меня к тебе несколько серьезных вопросов, Анна. Я не хотел тебя беспокоить, но есть вещи, которые мне без твоей помощи не решить.

— Хорошо. Я отвечу тебе на все твои вопросы. В конце концов, мне уже нечего терять. Вряд ли ты найдешь марки. Они уже уплыли.

— Кто тебе порекомендовал их купить?

— Полтора года назад один крупный предприниматель был объявлен банкротом. Наш, питерский. Начал хорошо, приватизировал завод и делал какие-то детали для самолетов. Быстро разбогател, купил эти марки в Лондоне на аукционе, отправил своих трех сыновей учиться в Оксфорд. А потом выяснилось, что наши самолеты никому не нужны, и их перестали делать. Естественно и заводы-смежники тут же вылетели в трубу. Антон Максимович Ракитский, так звали предпринимателя, решил поехать в Лондон на аукцион и продать марки. Учеба сыновей ему обходилась недешево, а у него даже личные счета в банке арестовали. Но кто-то очень старательно ставил ему палки в колеса, и он не получил вовремя новый загранпаспорт, а потом начались проблемы с визой. Когда у тебя арестовали имущество, то страны Запада перестают быть гостеприимными. Выехать на аукцион он не смог. К тому времени я уже решила отправить Юлю подальше от дома. И тут мне пришла в голову идея, что она сама может выставить марки на аукционе и обеспечить себе безбедную жизнь за границей. Историю о банкротстве я услышала от Паши Шмелева. Он вел дело о банкротстве как защитник. Но они его проиграли.

— Я знаю Шмелева пятнадцать лет и всегда считал его частным адвокатом, занимающимся семейным делами.

— Глупости. Ты никогда не интересовался делами людей, с которыми играл в преферанс и пил водку в моем доме. Шмелев был бы нищим, если бы занимался только моими делами и Нелли.