Через десять минут она отправила ответное сообщение.

А потом зазвонил мой телефон.

Мамина яркая улыбка осветила экран, ее рука обнимала меня за талию на моем

выпускном в средней школе. Я ухмыльнулась при виде этого зрелища, зная, что когда я отвечу, то услышу худшее и самое громкое исполнение песни Happy Birthday. Это было ее любимое занятие, петь ее так отвратительно, что я смущенно прятал лицо, и это не изменилось, когда я переехал через всю страну.

В прошлом году она заставила меня включить громкую связь в середине нашей силовой тренировки.

— Мам, прежде чем ты начнешь, я один. Так что у тебя нет аудитории, если ты хочешь сохранить свои голосовые связки.

Шутка умерла вместе с моей улыбкой, когда на другом конце провода меня встретили сдавленным рыданием.

Жар проник в мои уши, мое сердце бешено колотилось, когда я нырнул в один из пустых кабинетов помощника тренера.

— Что случилось?

Долгое время она просто плакала, рыдая так громко, что я оторвал телефон от уха и начал искать рейсы, на которые я мог бы успеть сегодня вечером. Я думал, что она ранена или что кто-то умер. Но потом она наконец заговорила.

— Он порвал со мной.

Я закрыл глаза на облегченном выдохе, но знал, что не могу показать, что это была моя реакция на нее.

— Мне жаль, мам.

Она шмыгнула носом.

— Он был тем самым. Я думала… Я думала, он собирается сделать мне предложение.

Я почесал затылок, думая обо всех вещах, которые я мог бы сказать, чтобы утешить ее. Теперь это был знакомый цикл, который, я надеялся, она не уловила.

— Это его потеря.

На другом конце провода снова раздались рыдания, когда я собрал свои вещи и, кивнув нескольким парням, оставшимся в раздевалке, направился в холл.

— Ты удивительная женщина, мама. Если он этого не видел, значит, он идиот. Для тебя есть кто-то лучше.

— Для меня там никого нет!

Она выкрикивала эти слова, плача в конце.

— Я старая, уставшая и разоренная, — выдавила она. Шмыгнув носом, она остановилась только для того, чтобы добавить: — Я… Я действительно на мели, Клэй.

Волосы у меня на затылке встали дыбом.

— Что-то случилось в ресторане?

Меня встретила еще одна долгая пауза.

— Я… Я собиралась сказать тебе, когда ты приедешь на День благодарения. Я уволилась. На самом деле, очень давно.

— Ты что?

— Брэндон заботился обо мне! — Она закричала в свою защиту. — Он заботился обо всем. Он оплачивал мои счета, строил планы, чтобы я переехала к нему, строил планы на… — Она икнула. — Он обещал. Он…

Ее слова затихли, когда на нее нашло еще больше слез, и я выругался, останавливаясь за углом коридора, который вел в офис Джианы.

— Они возьмут тебя обратно, — сказал я. — Они всегда так делают.

— Не в этот раз. — Она шмыгнула носом. — Я пыталась. Они смирились с этим. И я их не виню. Я уже много-много лет не была хорошим работником.

— Это неправда. Ты там самая очаровательная, и они это знают.

Она издала саркастический смешок.

— Мое обаяние иссякло вместе с моей красотой много лет назад.

Сделав долгий, глубокий вдох, я так же медленно выдохнул, прежде чем снова попытался успокоить ее.

— Я знаю, что сейчас все сложно, но все наладится. Ты можешь найти новую работу.

— Это не так просто!

Я закрыл глаза, когда она заплакала еще сильнее, жалея, что меня нет рядом, чтобы утешить ее так же сильно, как мне хотелось бы, чтобы я мог пробудить в ней хоть немного здравого смысла.

— Эй, все будет хорошо. Я могу помочь, пока ты не разберешься со всем.

— Действительно? — Она шмыгнула носом.

Мгновенное облегчение, которое она испытала от этого, заставило мой желудок скиснуть.

Я хотел помочь ей. Я всегда помогал женщине, которая содержала меня, которая

заботилась обо мне, которая вырастил меня, когда мой отец ушел.

Но тот факт, что она теперь ожидала этого, причинял боль.

— О, Клэй. Ты слишком добр ко мне.

— У меня не так много денег, — признался я. — Но они дают нам небольшую

добавку вместе с нашей стипендией. Я могу помочь со счетами, пока ты не встанешь на ноги. Просто… пообещай мне, что начнешь искать, мама.

— Я обещаю.

Я кивнул.

— Хорошо, хорошо… Мне нужно идти. Но я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, милый.

— Все будет хорошо.

Она не ответила, но я мог представить, как она кивает, мог представить ее

растрепанные волосы, а глаза опухшие, опухшие и красные, потому что я видел ее такой много раз раньше.

Линия оборвалась, и я моргнул, хмуро глядя на свой телефон, когда отнял его от уха. Не то чтобы то, что она пережила расставание, было удивительно.

Но тот факт, что она не поздравила меня с днем рождения, был.

Я списал это на то, что она была расстроена, думая о том, каким я был, когда Малия порвала со мной. За это время я ни с кем не смог бы стать хорошим другом. Итак, я сунул телефон в карман толстовки и завернул за угол, направляясь к главному офису.

И я молился, чтобы она не прибегла к бутылке или таблеткам, пока я буду во всем разбираться.

У меня не было времени думать о том, сколько денег понадобится маме, сколько я, честно говоря, могу позволить себе дать