Я непонятливо нахмурилась.

— Ты разве не помнишь, чем рты заклеивала? — хихикнула Ирка.

— Пластырем, а что?

— А то, что это был перцовый пластырь! Такой, знаешь, в котором липкая основа пропитана смесью экстракта стручкового перца и камфорного масла! Смекаешь?

— Ой! Он же жжет, как горчичник!

— Ну, не как горчичник, но тоже прилично, — подружка развеселилась. — Так что на лицах наших арестантов сейчас наверняка имеет место быть выраженное покраснение кожи. И не такое, как у тех, кто просто сгорел на пляже, а в виде четкого прямоугольника. Чем не особая примета?

— Тем более что нашему пропавшему пленнику я залепила рот сразу двумя пластырями! — вспомнила я. — То есть у него на морде даже не прямоугольник, а красный крест!

Мы переглянулись, чрезвычайно довольные.

Мужчины к нам не вернулись. Моржик поехал к детям — сменять наверняка ополоумевших нянек, а Лазарчук отправился по каким-то своим секретным полицейским делам.

— А мы куда? — задумалась Ирка, которой в отличие от меня претило откровенное безделье.

— Для начала — в цирк, — ответила я и подмигнула подружке. — Есть у меня одна идея…

— Всего одна? — Подружка фыркнула и привычно съязвила: — Маловато будет!

— Как сказали бы гномы, мал золотник, да дорог! — парировала я.

— Кстати, о гномах и иже с ними. — Ирка оживилась. — Как там наш роман в стиле фэнтези?

— Не выдерживает конкуренции с нашей суровой реальностью, — вздохнула я. — Ты слушай про идею. Я вот недавно думала о том, что разного рода преступники обычно организуют некое сообщество и в его рамках делят функционал и территорию. И что происходит, если в сложившуюся систему вторгается кто-то извне?

— Ясно, что! На добропорядочных граждан ложится дополнительная нагрузка в виде еще одного преступного элемента.

— Но добропорядочным гражданам в массе своей это нечувствительно — одним преступником больше, одним меньше. — Я подняла указательный палец. — Тогда как местный криминалитет залетных конкурентов наверняка замечает! Следовательно, преступник-абориген может указать нам на варяга!

— Осталось только найти такого преступного аборигена, который согласится поделиться с нами ценной информацией, — с сомнением в голосе заметила подружка. — С чего бы кому-то такому с нами откровенничать?

— А с того, что есть один такой, на которого у нас с тобой имеется рычаг давления в виде вполне обоснованной угрозы сдать его, гада, полиции! — напомнила я.

— Ворюга, свистнувший мой кошелек? — смекнула Ирка.

Я кивнула.

— Сердечный друг Варвары Буровой! — припомнила еще она и зловеще улыбнулась. — Что ж, едем! Иди, собирайся!

Я ушла к себе, переоделась и причесалась, приобретя в итоге вполне цивильный вид. Шишка на голове под волосами была незаметна, хромота совсем прошла, а азартный блеск в глазах спрятали солнечные очки.

Ирка зашла за мной через несколько минут, позванивая, как корова колокольцем. Я обернулась — подружка потрясла в воздухе ключами.

— Вот, полюбуйся! — Она звучно припечатала ключики к столу.

Я полюбовалась:

— А что? Ключи как ключи. У меня такие же.

— И у меня, — кивнула подружка. — Только это не мои, хотя на бирке написан номер нашей квартиры. Это ключи того голозадого типа, которого вчера Моржик мутузил.

— Значит, он жил в этой квартире до вас и при отъезде не сдал ключи, — легко догадалась я. — Помнится, мы с тобой говорили о том, что такое возможно.

— Найду нового управдома — заставлю поменять замок, — решила Ирка. — Хотя теперь это уже не очень актуально, раз квартира почти пустая, и мы в ней фактически не живем.

— Разве что половой жизнью, — поддакнула я.

— Р-разговорчики! — притворно сурово рыкнула подружка. — Все, поехали в цирк!

Поехали мы на автобусе, потому что Иркину машину Моржик отогнал ремонтировать, а в мастерской неожиданно выяснилось, что штопка распоротого сиденья — тонкое рукоделие, требующее времени.

Ирка, давно отвыкшая от сомнительного удовольствия раскатывать на общественном транспорте, обиделась на суровую судьбу, надулась, как добычливый хомяк, и отвернулась к окошку.

Уяснив, что скоротать дорогу за разговором с подружкой не получится, я позвонила мужу, но он не взял трубку.

Я набрала номер сына, но он тоже не ответил.

Тогда я отправила потомку эсэмэску: «Привет, сынишка, как дела?»

И тут же получила ответ: «Ты только не волнуйся, все в порядке».

Разумеется, я сразу же заволновалась и потребовала уточнений: «Что случилось?!»

«Все прекрасно, — ответил потомок. — Сижу на бархане, смотрю, как папа выезжает из воды».

— По крайней мере, понятно, почему папа не ответил на звонок, — рассудила Ирка, которой я показала интригующую переписку. — Он занят тем, что выезжает из воды.

— На чем?

— На моторной лодке, квадроцикле, водных лыжах, банане — мало ли на пляжах солнечного Крыма экстремальных развлечений! — Подружка махнула рукой. — А упоминание в одном контексте бархана и воды явно говорит о том, что они на пляже.

— Да, но все, что ты перечислила, ездит ПО воде, однако не способно выехать ИЗ нее! — напомнила я.

Воображение мигом нарисовало мне вариацию на тему известной картины Кузьмы Сергеевича Петрова-Водкина «Купание красного коня» с дюжим Коляном вместо хрупкого томного юноши на спине жеребца, который уже совершил омовение и шел не в воду, а из нее. Прогибаясь под весом двухметрового всадника, конь приседал на все четыре ноги и апоплексически багровел, делаясь из просто красного ярко-малиновым. Ноги всадника волочились по песку, оставляя в нем глубокие борозды…

— Звони своему наезднику, — посоветовала Ирка. — Авось он уже выехал из воды, выпустил из рук поводья и теперь сможет взять телефон.

Я послушно послала вызов мужу и после серии гудков, за время которой я успела яростно нашептать в динамик «Если ты еще жив, я убью тебя, лодочник!», услышала радостный голос:

— Привет, любимая!

— Привет, вы где, что случилось, на чем ты выехал из моря и на каком еще бархане сидит наш сын? — выдала я нервной скороговоркой.

— Да никакой это не бархан, это капот разбитого автомобиля, его просто песком занесло и травой затянуло, — объяснил любимый.

— Где вы?! — рявкнула я.

Воображение услужливо нарисовало крутой откос, а под ним — живописное приморское кладбище разбитых машин, и на переднем плане — автомобиль супруга. Полузатопленый, он влажно поблескивал и мягко покачивался на волнах, как дохлый кит.

— На речке, а что? — безмятежно отозвался Колян. — Заехали машину помыть. Ты лучше расскажи, как дела у тебя.