той же Германской Империи есть патриоты, которые будут готовы воевать до последнего солдата и жрать даже крыс, но тут речь скорее о другом. Ведь такие случаи – исключения. А в армии Российской Империи сдохнуть, но сделать – норма. Нужно вытащить товарища из-под артобстрела? Солдат полезет, наплевав на свою жизнь. Вернее не так, свою жизнь он тоже ценит, но жизнь товарища – выше. Нет вина, пива или кофе? Так никогда и не было, подумаешь велика беда. Взяли в окружение? Просто отлично, теперь можно атаковать во все стороны, только бы огонь на себя вызвать.

Вроде и звучит как-то грустно, а с другой стороны, такие солдаты и выигрывают войны. Которые просто делают, молча, без споров, рвут глотки врагам. А если ещё и тыл не подкачает, то так это вообще непобедимая армия. Ну и командование тоже должно планку держать, к младшим офицерам претензии редко бывают, они со своими людьми на фронте всегда, всё понимают, а вот старшее командование порой нужно в чувство приводить.

Оболенский очень хотел дать отдохнуть солдатам, но сражение за Кёнигсберг продолжается. И каждый ещё способен внести свой вклад.

– За Веру, Царя и Отечество! Отдайте свою кровь! – Оболенский отдал новый приказ и первым разрезал ножом свой запястье.

Сразу же плющ почувствовал кровь, которая не успела упасть на землю и была вмиг поглощена.

Также поступил и Смоленко, а затем все начали подходить к краю Кровавой Арены, отдавая силы в угоду кровавой богине. Кто-то проливал немного, других, как Мишу, приходилось осаживать, а то мужики в себя поверили и забыли, что кровь у них не бесконечная. Также поступали и другие подразделения, приказы которым доносили люди Морозова и прочие отряды особого назначения.

– Больше… только больше… – голос Кристины начинал звучать в разуме каждого, а её сила всё возрастала.

Я же подвергся беспощадному натиску Гинденбурга. Затупленный клинок моего меча покрывался ужасными зазубринами, но ещё держался. Однако с каждым мгновением приближался момент, когда оружие треснет и сломается. И вот уже мой враг начинает заряжать очередной удар магией, создавая вокруг себя шаровые молнии.

Я почувствовал смерть. А затем сердце Кровавой Арены впервые ударилось. Эхо первой пульсации услышали все, после чего под куполом образовался кокон. Кровь залилась потоками, жуткий кокон начал раскрываться и из него вдруг показалась прекрасная как сама смерть девушка. Кристина наконец-то смогла вернуть себе тело.

И в последний момент перед столкновением моего меча и сабли Гинденбурга, она тут же воссоздала мне новое оружие. Сама же Кристина в человеческом облике переместилась мне за спину.

Глаза её горели багровым огнём, чёрные волосы длинными волнами простирались до поясницы, а тело без преувеличения обладало идеальной фигурой, такой какой видела себя сам Кристина. С учётом её самооценки она видела себя самой прекрасной женщиной во всех мирах, не меньше. А затем прямо из крови начала создаваться и одежда, прикрывая знойную кожу и прелестные формы.

– Как тебя зовут? – поинтересовался Гинденбург, резко отпустив назад и молниями взорвав рой алых шипов.

– Александр.

– Прекрасное имя, я тебя запомню, Александр.

– Я тебя тоже, Пауль.

И Гинденбург улыбнулся, даже усмехнулся, после чего поправил усы. А в следующую секунду он тут же напал, став быстрее звука. Схлестнулись наши клинки, после чего в моменте в моей второй руке появился второй меч. Не спала и Кристина, находящаяся за моей спиной, тут же пославшая прямо в голову Гинденбурга багровое копьё. Сама в бой она не вступала, играя роль ангела-хранителя.

Однако даже со всей силой Кристины у меня не было решавшего преимущества. Кроме того, во рту стал появляться металлический привкус. Моё тело в таком темпе долго не выдержит, слишком большая нагрузка. Так ещё и молнии Гинденбурга начали поджигать плющ. Он боролся со всей ареной, сущий монстр.

– Хм… признаться, я разочарован, – произнёс Гинденбург. – Неужели Рузский не решил явиться лично? Мне казалось, хотя бы Самсонов удостоит меня личным присутствием. А тут только один Ренненкампф и горстка старых генералов, время которых давно прошло. Некоторые из них ещё с низким императором сражались.

И снова Гинденбург рванул к главнокомандующему первой армией, тем самым провоцируя меня. В последний момент он резко изменил направление движения, чем почти застал меня врасплох. Ключевое слово «почти».

Его сабля обрушилась на меня сверху, принимать удар пришлось на жёсткий блок, но меч Кристины выдержал, даже зазубрины не осталось. Затем последовала моя колющая контратака вторым мечом, после чего на броне Гинденбурга появилась серьёзная трещина. Достать его вполне можно, но придётся попотеть.

– Забыл про мою вторую саблю, – улыбнулся Гиндебург, после чего наши взгляды столкнулись.

В ту же секунду его рука замерла, а лицо моё озарил оскал. Кристина очень сильна, это факт, однако и без неё меня не стоит недооценивать. Неожиданный ментальный штопор стал навязчивым приказом, что послужило причиной небольшого ступора.

Начался новый поединок воли, но в этот раз в него никто не вмешивался. И эхом этого сражения стали расколы в мироздании. Физический и ментальный миры становились едиными, эмоции и чувства начали принимать смертную форму, ужасая любого случайного зрителя неестественностью форм и обличий.

Как вдруг наша связь резко прервалась. Гинденбург использовал неизвестное заклинание, скорее всего именно то самое нулевое поле. Это повергло меня в шок, потому что раньше я никогда не встречал врагов способных полностью закрыться от ментальных атак.

– Дешёвый трюк, – спокойно произнёс Гинденбург и ударом ноги отправил меня в полёт.

Сразу же после этого он превратился в молнию, а затем ещё в полёте завис надо мной занося сразу две сабли. Разрушительное заклинание родилось ещё в небесах, в грозовых тучах, после чего стремительной дугой рассекло небо, раздвоилось на две линии, которые соприкоснулись мечами. Затем атака направилась ко мне.

Взрыв, искры, начало меняться само магнитное поле, поднимая в воздух весь металл. Однако затем кровь потекла волнами, начав заполнять арену. Только вот…

– Саш, я не знаю, что ещё мне сделать, – честно призналась Кристина. – Он сжигает своими молниями мой плющ. Раньше никто не мог противостоять мне на моей территории. Это впервые.

– Всё когда-то в первый раз, – спокойно ответил я, хотя в душе тоже был шокирован психической глухотой своего врага.

Как вдруг над куполом Кровавой Арены начали греметь взрывы. Огненные вспышки окутали плющ и стреляли явно нерусские. За Гинденбургом прибыл эвакуационный дирижабль, скрывающийся в грозовых облаках.

– Нельзя дать ему сбежать!