– Вот смотри: Кира – самая лучшая мама. Ну… почти.

– Самая, – подтвердила Алена.

– Я – точно самая лучшая, и любящая, и еще верная подруга.

– Правда.

– У тебя самый лучший и красивый голос, какой я только слышала в жизни.

– Наташка, прекрати!

– Да нечего мне прекращать! Сейчас вот родишь, подрастете, а потом еще разберемся, хоронить тебе себя или не хоронить. Музыкалка – это хорошо, отлично, но надо еще петь.

– Я пою…

– В церкви? Ну пой себе на здоровье, чтобы навык не терять. Но это не то. Ладно, сейчас не об этом. И еще у тебя будет самый лучший ребенок. И… Может, начать смотреть по сторонам, чтобы вдобавок самого лучшего мужчину найти?

– Нет, – покачала головой Алена.

– Твой Денис – точно не самый лучший.

– Ну и ладно. Пусть что-то у меня будет не самое лучшее.

– Ох, – вздохнула Наташка. – Так мужчина-то как раз и должен быть самым-пресамым! От них же весь вред! Если мужчина не тот, всё не так в жизни начинается… Ой, слушай, это не мои там орут, нет? – Наташка прислушалась. – На все пятнадцать этажей… Или показалось? Может, кто кого уронил…

– Беги, Наташка, я тебе вечером позвоню.

– Ты обещала! – Наташка погрозила Алене пальцем и шагнула в открывшийся лифт. – Все, целую, будь осторожна!

* * *

– Слушай, а ты ферзя моего съел, что ли? – Жанна посмотрела на Дениса, полулежащего на боку в шезлонге лицом к ней.

Денис, задумчиво кивнув, промычал невнятно:

– М-м-да-а…

– Подожди, а как? Я что-то пропустила…

– А вот так! – Он вынул маленькую фигурку изо рта и показал ей.

Жанна восхищенно засмеялась.

– А-ах… – Покряхтывая, она расположила свое большое тело поудобнее на шезлонге. – Кажется, Турчанец, я начинаю кое-что кое про кого понимать… – Она ласково засмеялась, разглядывая почти безволосую грудь Дениса, его гладкие плечи, ровные ноги с крупными коленками. – Паршивец какой…

– Полностью разделяю ваш восторг. – Денис обернулся к бассейну. – Не искупаться ли еще раз?

– Любишь себя, Турчанец?

– Местами.

Они оба услышали тихий звук мобильного телефона.

– Это, случайно, не тебя хотят? – Жанна внимательно изучала сразу напрягшегося Дениса.

Денис оглянулся в поисках телефона – тот оказался в кармане шорт, сложенных на краю шезлонга. Он достал трубку, быстро взглянув на Жанну, откровенно наблюдавшую за ним. Подперев мощной ладонью подбородок, она миролюбиво улыбалась, пошевеливая пальцами ног. Денис вдруг на секунду засмотрелся, как переливаются ее ногти – от движения они становились то перламутровыми, то темно-фиолетовыми, оттенка спелой, перезревшей сливы.

– Да! – ответил Денис, отведя наконец взгляд от Жанниных широких ступней.

– Денис…

Он облегченно вздохнул, услышав Аленин голос, но тут же поднялось привычное раздражение. Ну вот, зря он волновался, зря столько кислого вина выпил, зря не спал душными ночами под ледяным вонючим кондиционером! Все у нее в порядке! Святая невинность нежным голосом говорит: «Денис», сейчас она еще скажет ему о любви. И о том, как она его ждет.

Хуже нет этой ее беспомощности… Взять бы ее сейчас за грудки, встряхнуть как следует, чтобы не лепетала…

– Слушаю тебя. Подожди, плохо слышно.

Денис взглянул на Жанну – та, улыбаясь, смотрела на шахматную доску. Денис отошел в сторону, досадливо цокнув языком.

– Черт!.. Ну что? Я же просил тебя не звонить, когда я…

Он долго не брал трубку. Алена ждала и думала: «Я хочу, чтобы ты сейчас мне ответил, я хочу услышать твой голос и понять, что все мои страхи, все эти звуки, шаги, звонки – это глупости. Мне это привиделось, показалось от тоски и одиночества. Вот сейчас ты мне скажешь „Душа моя…“, и я больше не буду одна, никогда не буду…»

Услышав чужой, напряженный голос Дениса, Алена постаралась не расплакаться. Надо думать о главном.

– Денис, мне страшн… – выдохнула в трубку Алена.

Денис не дал ей договорить:

– Слушай-ка, зачем ты, интересно, трезвонишь Эмилю? Куда я поехал, чего я поехал? Юный следопыт какой, надо же! Шерлок Холмс!..

– Эмилю? Я даже телефона его не знаю… Наоборот, Денис… Он… – Алена помедлила. Она знала, как Денис в любых ситуациях бросается защищать лучшего друга. – Он так странно со мной на днях разговаривал… Он… – Алена не решилась сказать Денису о недавней встрече с Эмилем, вряд ли он ей поверит. – Мне-то зачем ему звонить?

– Откуда мне знать? Откуда мне знать, зачем ты что-то делаешь, Алена?! У тебя, как выяснилось, собственные наполеоновские планы, и ты меня в них не посвящаешь!

– Это неправда, Денис, – тихо ответила Алена.

– Правда – неправда!.. Ты всех нас загнала в тупик, понимаешь? У меня была определенная модель семьи и… и… структура жизни… то есть…

– Денис… У меня такие странные вещи происходят… Мне страшно…

– И мне тоже страшно! Понимаешь! Ты все это затеяла, сама…

– Хорошо…

– Что еще?

– Он сегодня повернулся первый раз, Денис…

– Кто повернулся? Куда?!

– Ребенок…

– Какой ребенок? Что ты меня кошмаришь? Что, ты уже родила?

Алена на секунду закрыла глаза. Это надо спросить, потому что надо услышать ответ.

– Денис, скажи мне… Ты ведь любишь меня, правда? Я нужна тебе?

Денис сдержанно, очень по-человечески проговорил:

– Зачем ты спрашиваешь очевидные вещи?

Алена замерла. Конечно, это надо было давно спросить. Ей бы легче было ждать. А сейчас бы просто положить голову ему на плечо и ничего больше не говорить и не спрашивать…

Денис чуть помолчал и продолжил:

– Очевидные, понимаешь? Не нужна и не люблю. Иначе бы все было по-другому.

Алена хотела что-то сказать, но не смогла произнести ни слова.

– Ты слышишь меня? Эй?

– Слышу, – будто со стороны донесся до Алены собственный голос. – Да. Я… поняла.

– Ты что там, рыдать собралась? Ну ладно, подожди… Алена! Это всё слова!

– Да, конечно, – ровно ответила Алена, вдруг ясно и четко представив, что ей надо делать.

«… Я от жизни смертельно устал, ничего от нее не приемлю, но люблю эту бедную землю, потому что иной не видал…» – медленно плыли в голове строчки. «… иной не видал… не видал…» – задумчиво повторяла Алена, выходя на балкон. У нее не было слез. Она не знала, положила ли она трубку и что там еще говорил Денис.