–Не могу объяснить, – Поля беспомощно пожала плечами. – Но… красиво.

–Ясно. Сейчас Лешке покажу, что еще он скажет! – возбужденно воскликнула Лена.

Она торопливо сгребла свои сокровища в шкатулку. Поставила ее перед зеркалом и пообещала:

–Я сейчас, буквально на минуту-другую.

Поля встала:

–Нет, мне тоже пора. Ты же знаешь, у меня Наташа дома одна.

Кирсанова толкнула Полю в грудь, заваливая на диван, и беспечно улыбнулась:

–Ничего не сделается с твоей Наташкой! Потом, если хочешь, такси тебе оплачу.

–Нет уж, лучше пешком. Я через парк хочу пойти, сегодня погода чудесная…

–А говоришь – времени нет!

–Но парк по пути.

–А такси минут двадцать сбережет!

–Ладно, подожду, давай только быстрее, – сдалась Поля.

Проводила Лену взглядом и снова подумала: «И зачем я сюда пошла?!»

* * *

Поля еле избавилась от Кирсанова, он рвался проводить. Пришлось соврать – мол, должна заглянуть к врачу, и ей совсем не хочется, чтоб Леша знал – к какому именно.

К Полиному удивлению, отговорка оказалась действенной. Кирсанов смутился как мальчик, и они расстались.

Прощаясь с Леной, Поля невольно отметила: Кирсанова чем-то очень довольна. Ее лицо буквально светилось, Лена неудержимо улыбалась и рвалась расцеловать новую знакомую. Вины за собой она никакой не чувствовала, хоть и заставила Полю просидеть в пустой комнате добрые пятнадцать минут. Уверяла, что во всем виноват Лешка – заболтал.

Поля с вздохом облегчения закрыла за собой калитку. Бросила короткий взгляд на нарядный яркий двор и с усмешкой подумала: «Мертвая какая-то красота. Цветы, деревья, дорожки, фонтаны – все есть, а глаз не радует. Наверное, у меня вкус не развит. Мне больше по душе обычный кусочек леса где-нибудь у реки. И чтоб птицы непременно пели, и листва над головой шумела…»

Посмеиваясь над собственным несовершенством, Поля свернула к парку, она специально делала небольшой крюк, чтоб пройти через него. Ей нравилось, что там нет качелей-каруселей и других аттракционов, только фонтан на центральной аллее и множество путаных дорожек, над которыми смыкали кроны деревья.

Поля неторопливо шла по тенистому зеленому коридору и прикидывала, как быть дальше. В университет она поступила – это хорошо. Жаль, место в общежитии – его давали всем медалистам, Поля узнавала – ничего не решало.

Не могла же она вернуть домой Наташу? Малышка только-только стала походить на человека. Поправилась, порозовела, у нее заблестели глаза. Натка научилась смеяться и не шарахалась больше от людей, лишь пьяных по-прежнему боялась – бледнела и жалась к старшей сестре. Ночью Натка все реже сползала на пол, пытаясь забиться под несуществующую кровать, малышке уже не снился грозный отец.

Как ее отдать?!

«Вот если бы мама развелась с НИМ, – горестно вздохнула Поля, – другое дело. Натке в Сосновке много лучше жилось бы, чем в городе. Все-таки здесь несколько химических предприятий, металлургический комбинат, загазованность – машин тьма тьмущая…»

Поля не могла представить себя на месте матери, как ни старалась. Все в ней противилось материнской рабской покорности, слабости и фатализму. Кровь кипела от возмущения, и Поля непроизвольно сжимала кулаки, вспоминая отчима и его постоянные оскорбления.

Она бы убила его!

Пусть потом и тюрьма.

Поля вспомнила одну из бесед с Софьей Павловной и с невольной симпатией подумала: они чем-то похожи. Уж старуха не стала бы терпеть пьяного мужа ни одного мгновения! Выставила бы за дверь или сама ушла бы, прихватив детей.

Что она говорила? Кажется, что современный мужчина обречен, нет ему места в сегодняшней жизни. Мол, эволюцией предназначена ему роль защитника, охотника и разведчика, а мы сейчас слишком благополучны. Конечно, сильнейшие находят себя в работе, бизнесе или науке – тоже своеобразная война – а что делать остальным, более слабым? Женщинам остаются дети, они ведут семьи, а мужчины не знают, чем себя занять, вот и спиваются, все больше среди них так называемых «геев».

Семьи разваливаются. Женщины инстинктивно мечтают прислониться к сильным, а их нет за редким исключением, исчезли за ненадобностью. Мужчины отличаются от дам лишь вторичными половыми признаками, на этом все.

Нет их, настоящих мужчин! И «равенство» сегодня не просто слово, печальная действительность. Современным девушкам нужно искать не защитника, не каменную стену – за ней ничего не страшно – а любовника и друга, жаль, с этим тоже сложности.

Софья Павловна видела как-то передачу по телевидению: в Германии появились воскресные «садики» для сильного пола. Жены сдают туда мужей, отправляясь по магазинам и занимаясь хозяйством. Несчастным нечем себя занять, они равнодушны и безынициативны. На них работает целая индустрия развлечений, они не самодостаточны, разве это жизнь? Прозябание, умирание, угасание.

Софья Павловна видела лишь один выход из тупика: освоение космоса, следовательно – новые колонии, опасности и вечная борьба за выживание.

Поля не все понимала в рассуждениях старухи и не со всем соглашалась. Знала лишь: если бы не Софья Павловна, ей и в голову не пришло бы задуматься над некоторыми проблемами.

Софья Павловна не знала, что такое скука. Старая, беспомощная, запертая в четырех стенах, она жила активнее той же Лены. Теребила внучку, как могла, но зря, видимо. Лена только злилась. Она не умела и не хотела думать.

«Я тоже не умею, – неохотно признала Поля. – Софья Павловна меня пугает своим… неистовством. Она даже о мусульманстве и христианстве говорит так, что меня в дрожь бросает. Слишком пристрастно. Я и не поняла, верующая ли она. Наверное, да. Или нет?»

Поля рассеянно посмотрела на часы, домой идти не хотелось. Конечно, Наташа уже час как проснулась, но она спокойно играет одна. Новая кукла малышке вполне заменяет подружку, Наташа говорит за свою Манечку, смеется и даже танцует.

Поля свернула на самую дальнюю и длинную дорожку. Она ее любила за безлюдность. Узкая – ветви орешника иногда сходились так тесно, что Поле приходилось пригибаться, чтобы протиснуться на ту сторону – тенистая. Она петляла вдоль решетки, выныривая временами на крошечные полянки со скамьей или на детские площадки с горками и яркими шведскими стенками. Голоса отдыхающих доносились сюда то глухо, едва слышно, то смеялись и говорили совсем близко. Казалось, протяни руку, и ты дотронешься до кого-нибудь, скрытого зеленью кустарника. Здесь никто не мешал думать или мечтать, большой город шумел рядом, но не нарушал уединения. Поля могла кружить по парку до бесконечности, забывая о времени.

С ней был Игорь.

И бессовестный Карелин.

Она думала о маме.

И спорила с Софьей Павловной.

Поля чувствовала в ней какую-то загадку! И не могла разгадать ее.