Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Но лорд Баррен сказал, что улик много, правда, косвенных, — ответила девушка, промокая текущие слезы платком. — В силу занимаемого поста он не может лгать в таком деле.
— Не должен, он не должен лгать, но по какой-то причине лорд это сделал. Ты знаешь, что он просил твоей руки? Он неоднократно умолял твоего отца дать согласие на брак с тобой.
— Я не знала об этом. И что сейчас будет?
— Завтра утром мы еще раз допросим лорда Фереро и скорее всего отпустим за отсутствием доказательств его вины. Пойдем за стол, Иления. Мы так радовались вашей с Тронием предстоящей свадьбе… Но, родная наша девочка, видимо, то пророчество, о котором говорила наша Регина…Время еще не пришло.
Иления не спала всю ночь, сначала ей снились кошмары, в них лорд Баррен предлагал ей сбежать вместе с ним в соседнее королевство, а затем она увидела странную пугающую картину: к ней навстречу шел улыбающийся Троний, вот он протянул руки, и только она коснулась их, как увидела, что это лорд Фереро. Девушка испугалась, отпрянула и побежала обратно, а за ней спешил лорд и голосом Трония звал: «Иления, остановись, это же я». Проснувшись в холодном поту, она поднялась, часы пробили три часа, подошла к окну и, глядя в темное небо, осознала — Троний Тримеер мертв, но и лорд Фереро тоже мертв. Так Иления и простояла до утра, пока не появилась мать и не принесла страшную весть, что лорда Фереро отравили в камере.
Когда через сутки лорд Баррен увидел отца Илении и спросил о ее самочувствии, то услышал ответ, от которого все похолодело внутри: «Моя дочь вчера ушла в Орден Плачущих и в мир больше не вернется».
Лорда Фереро похоронили на кладбище Ордена, в левом дальнем углу, какие слова нашла Иления неизвестно, но перед императором об этом ходатайствовал отец Трония Тримеера лично. На надгробии странные слова, понятные лишь посвященным: «Два имени — одна судьба, прости меня», и в любое время года свежие цветы. Целых сто лет прожила Иления Лангедок в стенах Ордена, вначале просто сестрой, а затем настоятельницей обители. Ее последними словами было: «Я иду, встречай». Кому они были предназначены — неизвестно.
Вы не поверите, но в тот момент я обратила внимание только на пророчество о детях, остальные вещи стали понятными мне позднее.
* * *
Второй и четвертый курс театральной постановкой превзошли своих предшественников, и адепты, еще утром страдавшие, что им не позволено присутствовать на балу старших курсов, сейчас хлопали в ладоши и кричали: «Брависсимо!». Несколько раз вызывали на сцену актеров, а затем поднесли для всех участвовавших в пьесе огромный фруктовый торт, над ним Велинка колдовала весь день, еще и ночь прихватила.
— Ребят, какие они молодцы! Я ничего интереснее еще не видел, — возбужденно делился адепт четвертого курса боевого факультета с друзьями, они сидели перед нами. — А Элизка Брекноуг такую шикарную ведьму сыграла. Эх, как жаль, говорят, она помолвлена. Вот где были мои глаза раньше, какая девчонка очаровательная, вроде и красавицей не назовешь, но как глянет, так душа замирет. А может, мне рискнуть и отбить ее у жениха, пока время есть?
— Не стоит, Питер, Алистер Данглир, ее жених, начистит тебе рожу, и все дела, — посоветовал его сосед, а затем оглянулся зачем-то назад и, увидев Алистера, сидевшего рядом со мной, побагровел и спросил, — а что, неправду сказал?
— Правду, все именно так и будет, — успокоил Алистер паренька и предложил, — хлопайте, хлопайте, выражайте свое признание талантливым адептам нашей Академии. Вот ведь, шустрые какие, — наклонившись ко мне и совсем негромко произнес он, — на минутку отвернешься, и уведут Элизу.
— Да ладно тебе, — улыбнулась я, — она еще в куклы играет, а ты — вот он, уже есть. Сестренке проще других, у нее голова о будущем замужестве не болит, а надуманные проблемы ей совсем не нужны. Так что никуда Элиза от тебя не денется, вон, глазами тебя ищет, видишь? А кстати, братцы, вы чего сидите? Марш с цветами к сцене, — поторопила я, и Патрик с Алистером отправились вперед поздравлять Алису и Элизу с потрясающим выступлением. И да, цветы были не из теплицы лечебного факультета, Патрик нашел старинный рецепт холодного фарфора, и, создав тесто, они две недели с Алистером по вечерам упражнялись в лепке. Как результат, девчонки получили по букету хризантем, аналогов которым не было во всем мире, и срок их жизни обещал быть очень долгим.
— Интересная задумка, — ко мне передвинулись Шерлос с Веспасианом, — и работа кропотливая. Алистера хоть рисовать учили, а где Патрик этому обучился? Талантливый мужик: и взрывать умеет, и цветы лепить.
— Талантливые люди талантливы во всем, — пояснил Веспасиан и предложил, — пойдемте в раздевалку, там и ребят подождем, пока мелкота не повалила.
Радостные младшекурсники покидали зал и, одевшись, спешили в свои корпуса, где в столовых для них были накрыты праздничные столы с фруктами, выпечкой и несколькими видами соков и компотов. А мы отправились в коттедж лорда Сириуса и Ребекки, где нас ждал стол в честь дня рождения Ольгерда Тримеера. Подарки для гостей мы делали втроем с Алисой и Элизой в течение нескольких дней. На кухне Академии напекли имбирного печенья и расфасовали по пакетам, а еще подготовили чайные сборы для мужчин и женщин, и Алиса с Патриком накануне все унесли в коттедж профессора Лангедока.
Нас было не много, но гости подходили, пили чай с пирогом, получали подарочек и спешили обратно исполнять свои служебные обязанности. Так отметилась почти вся служба безопасности Академии, ректор, его супруга была с нами, и преподаватели, которые учили еще адепта Тримеера. Десять минут общения с одним из них оказались очень познавательными и перевернувшими в дальнейшем некоторые события, изменившими не одну жизнь. Но обо всем по порядку.
Преподаватели не могли задерживаться надолго по причине того, что они дежурили на балу, и потому, сменяя друг друга, ненадолго появлялись и, рассказав небольшую историю или фразу, с которой у них ассоциировался Ольгерд, исчезали. При появлении пожилого профессора Крабера молодежь поднялась, а лорд Сириус предложил гостю удобное кресло. Профессору было много лет, мне как-то сказали, что уже далеко за полтора столетия, но я не приняла эту информацию всерьез, выглядел он лет на восемьдесят. Всегда подтянутый, в синем классическом костюме и белой рубашке, поверх которых профессор носил черную мантию, застегнутую у горла на серебряную булавку, длинные седые волосы лежали плотной пеленой на спине, а темная охотничья шляпа довершала наряд. Он преподавал во втором семестре шестого курса и весь седьмой год, это был один из самых известных преподавателей империи в области некромантии и черных магических искусств. Его ученики работали в Тайной канцелярии и императорской службе черной магии, строго следившие за тем, чтобы такими практиками не увлекались дилетанты, нанося себе и окружающим серьезный ущерб.
— Добрый вечер! — занимая кресло, поприветствовал всех лорд Крабер. — Не люблю, скажу сразу, появляться вот на таких встречах и стараюсь по возможности их избегать. Больно осознавать, что молодые и талантливые ушли в Вечность, а я все живу и вспоминаю их еще адептами Академии. Но не прийти к вам я не мог, это было бы слишком.
