с мостика. Со стороны общего коридора дверь предусмотрительно заблокировали. Старпом вышел и сразу же вернулся.

— Кормана нет! В каюте беспорядок, выход взломан. Лейтенант Кемм со мной! Тир, ты за главного. Заблокируй мостик после нашего ухода. Включи режим полного радиомолчания.

— Что вы будете делать? — спросил Еолло.

— Наводить порядок, черт бы его побрал! — ответил Притт. — Бортовой врач Мику останется здесь. Для безопасности.

Еолло выполнил приказ. Теперь ни один сигнал не выйдет за пределы корабля. Кроме того, звездолет окружило защитное поле, ограждающее от любых излучений. Затем лейтенант достал хранитель и аппарат мнемонической связи.

— Что ты делаешь? — спросила Эвабель.

— Записываю для истории. У каждого лурианца есть хранитель.

Он рассказал девушке о давней традиции его народа записывать воспоминания.

— Иногда это делается просто так, для души. А в моем случае это необходимо. Обстановка такая, что нужно сохранить информацию о нашем полете.

— А если кто-то воспользуется?

— Кроме меня никто не сможет считать данные. Такова особенность лурианского хранителя.

— Ты пугаешь меня, Ло! Ты так говоришь, будто произойдет что-то плохое.

— Я просто перестраховываюсь. Не волнуйся. Если всё будет в порядке, а я думаю, что всё закончится хорошо, то я сотру память.

— Тогда загрузи всю информацию о найденных планетах. По другой специальности я оператор управления. И кое-что знаю о базе данных звездолета. Всё находится на сервере. Я покажу. А у него хватит памяти?

— Об этом не переживай.

Через несколько минут все данные перекочевали в хранитель. Еолло спрятал прибор. Со стороны послышался какой-то глухой шум и удары.

— Что это, Ло?

Еолло метнулся к обзорному монитору и переключил его на внутренние камеры. Корабельный коридор заполнила толпа. Двое техников пытались взломать двери на мостик. Кто-то подошел ближе к камере и вынул коммуникатор. Ахнув от изумления, Эвабель узнала начальника инженерной службы Веста Дорна.

— Еолло Тир! Разблокируй двери! Я приказываю!

— На каком основании? Я действую согласно указаниям командира!

— Кормана нет. Я беру командование на себя. Требую подчиниться! Иначе…

— Иначе, что?

— Когда мы прибудем в империю пеняй на себя. Велены церемониться не будут. Либо ты добровольно покинешь мостик, либо мы всё равно туда войдем и с тобой поступят также, как с ним.

Дорн повернулся и что-то сказал. Толпа расступилась и к камере подвели Руано. У Еолло комок подкатил к горлу, когда он увидел в каком состоянии его друг. Руки были связаны за спиной, лицо представляло собой сплошной кровоподтек.

— Но ты можешь спасти ему жизнь, лейтенант Тир, — продолжил Вест Дорн, ­— тебе нужно лишь открыть мостик.

Руано с видимым усилием поднял голову, чтобы посмотреть прямо в камеру.

— Не делай этого, Еол, — с трудом проговорил он, — не губи нашу миссию. Думаешь, они меня оставят в живых? Это не люди…

Еолло в потрясении смотрел на друга.

— Держись, милый, — Эвабель положила руки ему на плечи.

Собравшись с духом, Еолло, отчеканивая каждое слово, произнес:

— Вы никогда не попадете в империю! Я перехватил управление и перенаправил звездолет прямо к нашей военной базе! Рекомендую всем разойтись. Республика скоро разберется, кто из вас прав, а кто виноват.

— Блеф! — закричал Дорн. — Ты врешь!

Еолло повернулся к девушке:

— Эва, выведи на главный экран маршрут следования корабля. И пусть это дублируется по всем отсекам.

Бунтовщики впали в ступор. Руано рассмеялся и плюнул в лицо Весту Дорну.

— Я никогда не сомневался в тебе…, — лейтенант Кемм не успел договорить.

С нечеловеческим рёвом Дорн вонзил нож в шею несчастному. Эвабель вскрикнула. Еолло бросился было к выходу, но замер, словно на него напал ступор. Послышались чьи-то вопли. Он вернулся к экрану. Экипаж разделился на два лагеря. Большинство будто очнулось от наваждения и к ним пришло истинное понимание вещей. Никакой империи, никто их там не ждет, а впереди светит трибунал. Те, кто мгновение назад поддерживали инсургентов, резко поменяли свое мнение. Вест Дорн и его близкие единомышленники остались в меньшинстве. К своему ужасу, среди соратников Дорна Эвабель заметила Луизу Сайти.

— Как она могла? — со слезами на глазах воскликнула девушка. — Она ведь любила Руано… ради чего?

— Хорошей жизни захотела, — процедил Еолло, — ты же помнишь её отказ подчиниться командиру. Такие люди всё делают только из-за собственной выгоды. Значит, мой друг был для чего-то ей нужен.

Между тем, Дорн и его приспешники стали пятиться назад. Кто-то крикнул:

— Ты подставил всех нас! У тебя руки в крови! Твой единственный выход — сдаться! Я сам предъявлю тебя властям и быть может это облегчит нашу участь!

Еолло и Эвабель без труда узнали голос Рафала Ду.

— Нигде не видно старпома, Ло. Что с ним? И где Корман?

— По-видимому они там, где теперь Руано, — тихо ответил Еолло, — сейчас что-то будет.

Толпа наседала. Дорн выхватил пистолет и выпустил в напиравших на него разряд. В ответ шибануло чем-то громким. Коридор заволокло дымом.

— Эва! Ты должна меня выслушать! И сделать всё, что я скажу!

Еолло взял девушку за руки и посмотрел ей в глаза.

Глава 43

Дриом, в характерной для себя манере, вышагивал по кабинету. По его словам, так лучше думалось.

— Твои предположения насчет Трента кажутся абсурдными, но не лишены оснований, — наконец изрек он, — с одной стороны — чем плохо чуть дольше продержать раненого в госпитале? С другой — дополнительные сутки лечения стоят дорого. Понятно, что оплачивает государство. Но оно и отчет потребует. Поэтому, просто так время не транжирят. Я верно, говорю, Саренс?

— Так точно. Меня выписали сразу после того, как я очнулся. Приехал робот с эпикризом, и я был свободен.

— С твоими-то ранениями можно было бы и спустя сутки, — проворчал Дриом, — ничего бы не случилось. Что с лурианским хранителем памяти? Продвинулось дело?

— Лейтенант Маленски смог много чего выяснить. Мы приблизительно знаем алгоритм открытия и закрытия прибора. Но самое интересное это то, что для записи памяти могут использоваться одни действия, а для чтения другие.

— Могут? — поднял брови вице-полковник.

— Теоретически, — кивнул Митт, — кто как настроит. Может быть вообще всё просто, но это не наш вариант.

— Почему?

—