вот надо же, как ни в чем не бывало торчит он в туалете эдак больше, чем за полвека до собственного рождения, и когда? Прямо в разгар войны! Сам себе когда-нибудь не поверишь.

А еще Киту стало очень интересно, где жили его предки в войну. И, когда вышел, узнал: совсем недалеко от него самого – на Староалексеевской улице! Заодно Кит узнал, что дом больше, чем на половину пуст, три семьи подались в эвакуацию и теперь у них большие трудности с возвращением…

- А ты где живешь? – спросил, в свою очередь, юный дед, когда возвращались, и поправился: – Ну, будешь это…

- Да недалеко тут, - махнул рукой Кит, но про улицу Космонавтов не заикнулся, уже учен был. – Считай, около выставки.

- Земляк, значит, - со смаком оценил предок.

По дороге Кит успел обозреть дом, увидел бумажные, косые кресты на окнах.

«Точно. Война», - подумал он, словно приняв самое неопровержимое доказательство того, что он попал в 1942 год и бабахало-выло в ночных небесах неспроста.

Перед дверью – Демидовы занимали две небольшие комнаты на втором этаже дома – Коля ощупью остановил Кита.

- Ты это… не бойся. Батя у меня сметливый, - едва слышно предупредил он.

- Да мы все Демидовы такие, - гордо прошептал в ответ Никита.

- Сейчас мы его удивим, - с заговорщическим запалом горячо пообещал Коля…

…Но сразу в комнату не вошел, а только приоткрыл дверь, просунул внутрь голову и на пределе шепота позвал отца:

- Батя! Не спишь?

- Куда сгинул-то? – послышался вроде как издалека хрипловатый взрослый голос.

- Бать, опять голуби дядь Жорины все в щели ушли со страху, - издалека начал Коля. – Мотыляли мошкарой!

- Сколько раз говорил ему – сдай их, как почтовых, или слопай, - почти равнодушно, а значит, привычно пробурчал батя прадеда. – А он всё – «не почтовые у меня, ядрёныть… красоту не едят, ядрёныть»…

- Батя. Я не один, - смелым голосом предупредил Коля, будто всё еще не решаясь зайти и боясь, что за привод «дружбана» в такой неурочный час получит крутой нагоняй. – Я это… считай, правнука привел.

- Кого?! – прямо-таки грозно-хищно прорычал из дальней тьмы Петр Андреевич.

Но именно этот грозно-недоуменный батин рык Коля, похоже, воспринял как нужный сигнал.

- За мной! – скомандовал он и открыл дверь шире.

Они вошли. Из тьмы – в такую же тьму.

Навстречу что-то громко топало и стукало… топало и стукало в пол… И Киту стало не по себе.

- Дверь закрой! – еще более грозно, хоть и совсем негромко велел батя, приблизившись.

Коля подался назад и оставил Кита лицом к лицу с невидимым хозяином.

Что-то щелкнуло, брызнули перед носом Кита крохотные кремневые искорки – и впыхнул огонек зажигалки, зажатой в мощном кулаке.

Кит поднял глаза – и увидел совсем не старое мужественное лицо человека явно рабочей, заводской профессии. Предок – Петр Андреевич Демидов – выглядел немногим старше папы Кита и тоже совсем не был на него похож. Его лицо было более продолговатым, с глубокими морщинами, и огонек подсвечивал почти такую же светло-русую челку, как и у сына Петра Андреевича, только чуть более длинную и скошенную набок. Прадед остро смотрел на Кита. И Кит понимал, что смотреть нужно прямо в глаза и не трусить.

- Ты кто? – строго, но спокойно спросил прадед.

И Кит решил доложиться по полной программе:

- Никита Андреевич Демидов… - Он было сразу перешел к году рождения, но почему-то вдруг посчитал это секретной информацией будущего и пролетел дальше. – Сын Андрея Николаевича Демидова. А он вам – внук.

- Ух ты! – ожил сзади юный Николай Петрович Демидов. – Это, значит, я своего сына Андреем назову. А что, зЭканое имя!

«Блин, опять парадокс замутил!» - похолодел Кит.

- Помолчи там, тебя не спрашивают, - прорычал Петр Андреевич и еще полминуты испытующе смотрел на Кита.

Тот выдержал взгляд предка, проверявший правду.

- Не врёшь? – наконец, для порядку спросил прадед.

- Бать, ты посмотри, как он одет… на его штиблеты ты это, позырь, - не выдержав, кинулся на помощь потомку храбрый прадедушка.

- Молчи, говорю, тебя не спрашивают, - всё так же грозно, хотя уже не столь угрожающе прорычал прадед, но руку с зажигалкой немного опустил и действительно стал разглядывать гиперсуперультрапресловутые белые кроссовки Никиты Андреевича Демидова.

А Кит подумал, что, если предок не поверит, он точно достанет коммуникатор… заряда наверняка чуток осталось… Со своим батей, Андреем, отсюда никак не связаться, но какую-нибудь игру он предкам для доказательства покажет.

И сказал просто:

- Не вру.

И тут только увидал, что одной ноги у прадеда нет, а вместо нее из широченной штанины упирается в пол вроде бы конец стариковской палки с резиновой нахлобучкой. А рядом с этой нахлобучкой упирается в пол другая – от деревянного костыля, который тянется вверх, до подмышки прадеда.

Вся картина сложилась: стало понятно, почему прадед не на фронте.

Они с прадедом переглянулись, и у Кита сразу растопилось внутри. Потеплело в груди. И глаза у прадеда вдруг разом потеплели и заискрили по-доброму. Душевно они друг на друга глянули, уж точно не нейронно.

И они вдруг оба, хором вздохнули.

- Ну вот и началось… - по-родственному мягко и обреченно проговорил прадед и при свете зажигалки посмотрел кругом так, будто и сам тут впервые очутился.

- Ух, как давно вся эта жесть началась! - не сдержавшись, выдал военную тайну Кит.

- Просто дедом зови меня, - просто так вот, строго и сухо, как на войне, сказал Петр Андреевич Демидов и тут же отдал новые команды, теперь уже - сыну: - Коляй, сегодня праздник у нас. Доставай одну банку. Хлеб давай. Свечу ставь на сундук… Да живо окна проверь. – И снова обратился к Киту: - Первым делом заправишься, как говорится, чем Бог послал. А то у тебя впереди еще долгая дорожка. Уж прости, у нас тут разносолов нет, как у вас там, в вашем светлом будущем… но спасибо еще скажешь.

Киту стало жутко неловко.

- Да ничего. Я сыт, - стал отнекиваться он… хотя, конечно, с дорожки был бы уже совсем не против перекусить всем, чем Бог пошлет.

- Молчи, знай, - не сердито заткнул его прадед, словно Кит мешал ему напряженно думать.

-