– Как поживает Джейн? – спрашиваю я. – Как дети?

– Все в добром здравии, как всегда.

– А как твоя работа?

– Она и мое счастье, и моя мука, и так будет всегда.

Я бросаю взгляд на наставника и шепчу:

– Нам следовало вести себя более осторожно. Мы могли разбудить и кого-то еще.

– Это вряд ли. – Мэнган улыбается. – Дети будут спать, даже когда зазвучит трубный глас Судного дня, а Джейн настоящая мать. Единственное, что может ее разбудить, – это плач, пусть даже самый тихий, кого-нибудь из наших отпрысков. Едва заслышав этот звук, она просыпается и встает с кровати, даже не успев толком открыть глаза. Гудрун же не проснется до полудня, какой бы шум ни стоял. А наш новый художник обитает под самой крышей, так что никакие звуки до него не долетят.

При упоминании Брэма мое тело охватывает радостный трепет, и на мгновение меня полностью поглощает мысль о том, что он сейчас наверху и спит.

Я смотрю, как Мэнган, сотворив заклятье забвения, выпроваживает Перри из студии и за его спиной посылает мне из дверей воздушный поцелуй. Я заставляю себя думать о том, что он мне сказал. Как Лилит я могу горевать о Вайолет. Но как Утренняя Звезда я не могу позволить горю лишить меня сил. Я должна думать только о том, что Стражи собираются выступить против нас, о том, что они, быть может, используют Темного духа, чтобы ослабить меня, и о том, что один из них проник в святая святых нашего клана.

На следующий день дома я не могла заставить себя хоть чем-либо заняться и даже была резка с мамой. Надо созвать собрание самых сильных волшебников клана, чтобы обсудить то, что происходит. Им необходимо сообщить об угрозах, а кроме того, по правде говоря, я не смогу обойтись без их помощи. И я даю им знать, что буду ожидать всех в Большом зале в полночь.

Я чувствую себя странно, стоя в этом священном месте одна, но мне было необходимо ненадолго уединиться, прежде чем сюда явятся остальные. Как здесь сегодня покойно, и этот покой еще не нарушает ни физическое присутствие живых, ни призрачное присутствие мертвых. Как же это не похоже на то, что происходило тут, когда я была в этом зале в прошлый раз! Когда я начинаю думать о том ужасном существе, я ясно вижу его даже сейчас. Я хотела вызвать дух Вайолет, попробовать поговорить с ней, но мне отсоветовали это делать. Лорд Граймс очень мягко напомнил, что демон унес ее во Тьму, а вызвать дух оттуда ох как нелегко. Такую попытку следует предпринимать только с посторонней помощью, если ее вообще можно осуществить. О, бедная, бедная Вайолет! Но я не могу позволить воспоминанию о том, что произошло, изменить мое восприятие этого зала. Это мои владения. Мои. Я должна охранять и использовать их. Сегодня здесь соберутся пять самых видных волшебников и волшебниц клана, включая меня. Я попросила их прийти. Мне нужна их мудрость. Мне нужна их помощь.

Я долго думала, кого же пригласить на эту встречу. Лорд Граймс и Друсилла мои старые друзья, и я, конечно же, выбрала их, что же касается Мэнгана, я решила его не приглашать. Он уже рассказал мне все, что ему известно о нависшей над кланом угрозе, а кроме того, его присутствие иногда сбивает с толку. Вместо него я позвала Викторию Фэркрофт, которая почти так же стара, как Друсилла, однако совершенно на нее не похожа. Она очень трепетно относится ко всему, что касается магии и общения с духами, и всю свою жизнь мучается от необходимости держать существование Клана Лазаря в секрете. Мой выбор пал на нее именно потому, что она по всем вопросам займет позицию, в корне отличающуюся от мнения Друсиллы. Такое многообразие мнений будет, как я надеюсь, полезно. Последним в списке приглашенных был лорд Харкурт, граф Винчестер. Пусть он мне и не нравится, но отец его уважал, и он безраздельно предан клану. К тому же я скоро стану его невесткой. Я должна научиться видеть в нем союзника.

На стенах круглого зала горят семь факелов. От них исходит благодатное тепло, а пляшущее пламя несколько оживляет торжественность, царящую в нашей святая святых. Именно здесь я получила большую часть своих знаний, и именно здесь я занималась магией. Притом порой успешнее других.

Услышав приближающиеся шаги, я возвращаюсь мыслями в настоящее. Распашные двери отворяются, и я вижу четырех волшебников и волшебниц, стоящих на пороге зала. Проходит несколько секунд, прежде чем я наконец понимаю, что они ждут моего приглашения войти.

– Добро пожаловать, – говорю я. – Прошу вас, входите.

Прежде чем двери успевают закрыться, в зал вбегает Яго и начинает тереться о мои лодыжки. Его мурлыканье отдается гулким эхом.

– Ах, какая прелесть! – восклицает Виктория Фэркрофт. – Сейчас редко увидишь ведьму с домашним духом, а мне так нравится, когда кто-то поддерживает добрые старые традиции.

Друсилла фыркает.

– Право же, Виктория, не стоит к месту и не к месту употреблять выражение «домашний дух». Раньше, знаешь ли, за подобные разговоры людей, бывало, вешали, – говорит она, сидя на скамье. Она держит свое худое тело очень прямо; старушка аккуратно одета во все черное.

Виктория же облачена в несколько слоев одежды, выдержанной в пастельных тонах. Ее платье выглядит как маскарадный костюм, а поверх него на ней надета безрукавка и длинный шарф. Ее голова непокрыта, а волосы не заколоты шпильками или гребнями, а заплетены в косы, которые уложены вокруг головы и держатся на месте, поскольку их перевязывают шелковые ленты. На ней сегодня, как всегда, длинная нитка бус, и, обнимая меня одной рукой, другой она опирает свое полное тело на палку с серебряным набалдашником. Время было к ней не так милостиво, как к Друсилле, и ее суставы скрючены артритом. Мы нежно целуем друг друга в щечку, и мне бьет в нос аромат ее духов. Сейчас она благоухает лепестками роз, но у нее вошло в привычку менять цветочные запахи примерно каждые двадцать минут.

Не обратив ни малейшего внимания на замечание Друсиллы, она нагибается, чтобы погладить Яго и повосторгаться им.

– Какая лапочка, – воркует она. – Я сама много лет держала у себя дома снежного барса. Мне с ним было очень хорошо, он был весьма умен. – Она морщится, пытаясь распрямиться.

Лорд Граймс выходит вперед и, взяв ее под руку, помогает ей сесть на скамью.

Граф Винчестер не обращает внимания ни на кого, кроме меня. Взяв мою руку, он подносит ее к губам.

– Утренняя Звезда, – говорит он, – ты, как всегда, прекрасна. Надеюсь, ты совершенно оправилась после тех… нелегких событий, которые омрачили твое назначение главой клана?

– Да, вполне, – отвечаю я. – С вашей стороны было очень любезно прийти ко мне. Вы все очень добры.

Друсилла, как всегда, говорит без околичностей:

– Ты теперь Верховная Ведьма, моя милая. Никто из нас никогда тебе не откажет. Никогда.

Виктория тихонько кряхтит, пытаясь удобно устроиться на скамье. Интересно, почему за столько лет никому не пришло в голову поставить здесь стулья со спинками и подлокотниками для самых старых членов клана?