– Он являлся к тебе без зова?

– Да, несколько раз. Он был здесь… во время церемонии назначения. Собственно говоря, его присутствие негативно сказалось на моей способности контролировать демона.

Лорд Граймс качает головой.

– Я чувствовал, что что-то было не так…

– Так ты тоже его слышал? – От этой мысли я ощущаю себя менее одинокой.

– Нет, я его не слышал, но я наблюдал за тобой.

Друсилла кивает.

– Да, что-то было не так. Я тоже почуяла, что там был кто-то незримый.

– Может быть, эти две вещи связаны между собой? – говорю я. – Присутствие Стража и являющийся ко мне Темный дух?

Виктория обмахивается шарфом.

– Это не может быть случайным совпадением. Стражи были известны тем, что использовали в своей некромантии подобных опасных существ. Весьма рискованная практика, и это еще мягко сказано.

– Стало быть, ты думаешь, что Страж приказал Темному духу явиться в этот зал? И велел ему допекать меня?

– Это вполне возможно, – говорит Друсилла. – Ты должна постоянно быть начеку, Утренняя Звезда. Такое количество врагов представляет большую опасность.

Виктория словно съеживается на скамье, теперь она выглядит на свой немалый возраст.

– Это ужасно, ужасно. У нас новая Верховная Ведьма, в стране брожение, приближается война – духи настойчиво предупреждают о ней уже несколько месяцев, – а тут еще Стражи проникают в святая святых нашего клана во время церемонии назначения главы! И сверх того еще и являющийся из Тьмы Темный дух. Слишком много бед, и все они навалились так сразу.

Лорд Харкурт встает и подходит ко мне.

– Их все же не так много, чтобы мы не могли противостоять им, если будем делать это сообща, – говорит он, глядя мне в глаза. – Твой отец верил в тебя, Утренняя Звезда, и мы тоже в тебя верим, но ты должна знать вот что. Мы будем поддерживать тебя. Какую бы цену нам ни пришлось заплатить, что бы ни случилось, обещаю, мы будем тебе помогать.

Похоже, даже отец Льюиса готов оказывать мне искреннюю поддержку, отодвинув в сторону свои личные чувства ради блага клана. Остальные кивают и тоже уверяют, что будут мне помогать, и я чувствую, как бремя страха, давившее на меня все эти последние месяцы, на мгновение становится легче.

В отличие от Клана Лазаря у Стражей нет отдельного места для встреч. Для своих собраний они выбирают места, такие же разнородные, как и состав их членов. У них нет правила наследственного членства, которое определяло бы, кто может вступать в их ряды, так что кандидатуру любого нового члена предлагает действующий Страж и одобряет путем голосования Совет Правящих Избранников. Этот Совет состоит из семи человек, известных своим многолетним служением делу Стражей. За всю историю этого общества в нем никогда не было и никогда не будет женщин. Главным достоинством любого его члена считается сила, и много веков назад было решено, что, хотя многие леди и обладают рядом превосходных качеств, в схватке женщины и мужчины неизбежно проявляется природная женская слабость. А слабость для Стража недопустима. Собственно говоря, новых членов в общество принимают редко. Стражи стараются делать так, чтобы численность их не уменьшалась, однако никто из его нынешнего руководства не видит надобности в слишком большом количестве членов, поэтому необходимость принятия еще одного человека в это самое тайное из тайных обществ возникает нечасто.

Войдя через огромные двери в собор Святого Павла и найдя, что температура внутри его в эту холодную ноябрьскую ночь лишь немногим выше, чем снаружи, Стрикленд думает, что возможно, кому-то из других Стражей будет не по вкусу выбор для очередного собрания общества именно этого места. Разумеется, в такое время посетителей в соборе раз-два и обчелся, так что вопросов о том, почему Галерея шепота под его куполом и все площадки, находящиеся выше, сегодня «закрыты на текущий ремонт», будет совсем немного, но, несмотря на это, другие члены общества могут счесть, что для встреч есть и более удобные места. Однако нынешнее собрание было созвано по настоянию самого Стрикленда, дабы обсудить важный и не терпящий отлагательств вопрос. А для Николаса Стрикленда соображения личного комфорта не имеют никакого значения.

В огромном пустом соборе его шаги отдаются гулким эхом, затем стук подошв ботинок из итальянской кожи становится тише, когда он начинает подниматься по ступенькам, ведущим к куполу. За его спиной церковный служка перекрывает вход в Галерею шепота витым красно-золотым шнуром. Впереди себя на лестнице Стрикленд видит две фигуры. Одна из них – это Морис Локстон, он толст, а потому поднимается по ступенькам медленно и тяжело дыша. Локстон, биржевой маклер с репутацией человека безжалостного и крайней степени богатого, принадлежит к самой верхушке Стражей уже почти столько же лет, как и сам Стрикленд. Почти. Порой между ними все еще возникают трения из-за того, что к мнению Стрикленда всегда прислушивались больше. А теперь, когда превосходство Стрикленда стало неоспоримым, зависть этого Стража к нему превратилась в звериную ненависть. Преданность Локстона обществу и его делу несомненна, к тому же он обладает острым умом, что, на взгляд Стрикленда, достойно уважения, однако постоянному личному секретарю министра иностранных дел не дают покоя его своекорыстие и эгоизм. Разумеется, все те, кто обожает власть, склонны любить и себя. Но подобное себялюбие надо держать в узде и любить общее дело больше, чем себя самого. Если же этого не сделать, недолог путь к мании величия. Стрикленд уже повидал достаточно подобных примеров. За то время, что он является Избранником, не один великий человек позволил своей вере в себя взять верх над преданностью общему делу; все себялюбцы заплатили за гордыню смертью. Так что за Локстоном надо следить, и именно он, Стрикленд, будет это делать.

Стрикленд замедляет шаг. Хотя сегодня вход наверх открыт только Стражам, надо соблюдать осторожность. К галерее ведут двести пятьдесят девять ступенек, так что к тому времени, когда он добирается до нее, ему уже все равно. Он быстро проходит по круговому крытому переходу, время от времени поглядывая поверх балюстрады на мраморный пол, виднеющийся далеко-далеко внизу. Затем, притворившись, что его заинтересовала надпись на стене, останавливается и делает вид, что читает ее. Мимо него проходят еще две фигуры. Он смотрит на часы. Назначенный час настал. Он пододвигается ближе к гладким камням стены, поворачивается к ним спиной и смотрит вверх, словно любуясь великолепной архитектурой купола или же восторженно молясь. Но божество, которому служит Николас Стрикленд, не смогло бы пройти в собор.

По круговой галерее разносится хриплый голос. Слова звучат тихо, но их слышно во всех точках здания. Стрикленд выбирает для собрания Галерею шепота уже не в первый раз. Акустика здесь устроена так, что находящийся на этой галерее человек может говорить совсем негромко, однако то, что он скажет, услышат все, кто стоит рядом.