Самого Стрикленда не впечатляют подобные салонные штучки, однако за Галерею шепота говорит и то, что отсутствие здесь комфорта значительно умеряет многоречивость и помогает сократить продолжительность встреч.

– Пусть все собравшиеся по очереди объявят о своем присутствии, – говорит Стрикленд.

Слева от него кто-то из присутствующих объявляет: «Я служу», за ним следует еще один, затем еще и еще по кругу, и наконец, о своем присутствии объявляет он сам, не называя своего имени и, как и все прочие, произнося: «Я служу». Традиция также требует, чтобы тот Страж, который созвал на собрание остальных, выступал первым.

– Я пригласил вас сюда, чтобы способствовать достижению очень важной цели и удовлетворению насущной потребности всех Стражей, – говорит он.

– Мы, как всегда, рады явиться на зов, – звучит льстивый отклик из дальней точки галереи. Из других мест тоже доносятся голоса, выражающие полную поддержку.

– Время действия пришло, – объявляет Стрикленд.

– Было бы неплохо, – с плохо скрытым раздражением говорит Локстон, – если бы вы сказали нам точно, что вас так заботит. Теперь, когда вы собрали нас здесь, постарайтесь, чтобы мы не заработали себе ревматизм, который может нас скрутить, если мы долго будем торчать в этом нелепом здании среди сырых камней.

– Вам, сэр, отлично известно, ради чего я созвал это собрание! – Голос Стрикленда набирает силу и становится громче. Галерея шепота, так называется это место, перестает быть пристанищем тишины. Кто-то из стоящих вдалеке шикает на него, но он и ухом не ведет. – Как помнят присутствующие, это вы подали идею бросить вызов наследнице главы Клана Лазаря во время церемонии ее назначения. Но оказалось, что ваш план лишь укрепил положение этой девицы. – По галерее проносится согласный ропот. – Время идет, а мы нисколько не двигаемся вперед. Мы должны действовать.

– И что же вы предлагаете? – спрашивает из сумрака еще один Избранник.

– Я считаю, у нас осталось только три способа добыть Эликсир.

Все ахают. Даже самые бывалые Стражи шокированы: Стрикленд назвал то, что все они хотят заполучить, вслух, да еще в общественном месте.

– Первый способ – это использование шпиона, которого мы внедрили в Клан Лазаря. Попытка бросить вызов Лилит Монтгомери не оправдала надежд, но это не его вина, – замечает Стрикленд. – Этот человек – преданный Страж, и теперь он член Клана Лазаря – наши враги ему доверяют. Так вот, первый способ состоит в том, чтобы он соблазнил девицу, стал ее любовником и, полностью покорив ее сердце, получил Эликсир.

Стражи начинают тихо переговариваться, обсуждая достоинства и недостатки этого плана.

– Но, – говорит один из них, – мы не знаем, клюнет ли девица на нашего человека. Она может и отвергнуть его ухаживания.

– Верно, может, – соглашается Стрикленд.

– К тому же, – замечает другой Страж, – соблазнение – дело небыстрое. Весь процесс может занять несколько недель и даже месяцев.

– Согласен, – говорит Стрикленд. – Поэтому я предлагаю второй путь. Мы похитим Верховную Ведьму и… убедим ее сообщить нам рецепт приготовления Эликсира. Из всех членов клана только она знает все необходимое.

– Вы меня удивляете. – Локстон теряет терпение. – В качестве путей преодоления стоящих перед нами препятствий вы предлагаете либо любовь, либо похищение. В обоих случаях успех будет зависеть от глупости Лилит Монтгомери и слабости ее характера. Однако это та самая ведьма, которая повелела одному из демонов явиться к ней, а затем сумела добиться, чтобы он вернулся обратно во Тьму. Та самая ведьма, которая известна своей серьезностью и умом, а также знатным происхождением. Это, в конце концов, дочь Роберта Монтгомери, которую он лично учил много лет. Неужели вы и впрямь думаете, что она поддастся обаянию шпиона, как какая-нибудь наивная девчонка, только что вышедшая в свет? Или что она будет так глупа, чтобы выйти из дома без охраны?

– Есть и третий путь, он подразумевает более радикальные меры. – Стрикленд продолжает говорить так, словно Локстон и не выступал. – Поэтому я и предлагаю его как последнее средство. Мы должны будем избавиться от всех старых и опытных волшебников клана. После этого, когда Лилит Монтгомери останется одна, когда у нее не будет сильной поддержки, мы отнимем у нее то, что нам нужно. Возможно, даже сумеем заполучить и сам клан.

Кто-то из стоящих в темной галерее Стражей смеется, затем следует скептический вопрос:

– Вы что же, хотите, чтобы мы стали последователями Клана Лазаря?

– Вовсе нет. Я считаю, что мы должны покорить этот клан, «вобрав» его членов в наши ряды. Клан Лазаря перестанет существовать, и хранителями Эликсира станут Стражи. Тогда мы исполним наше предназначение.

Все Стражи замолкают. Стрикленд знает, что многие из них будут привлечены этой идеей. Но она очень смела, и, стремясь осуществить ее в нынешние времена, Стражи могут зарваться. Могут потерпеть крах.

– Мы должны принять решение, – говорит Стрикленд. – Мы не можем и дальше сидеть и ждать. Не можем оставить все как есть. После стольких лет ожидания наконец наступил идеальный момент для того, чтобы начать действовать. Страна находится в состоянии неопределенности, и ее неминуемо ждет война. Клан Лазаря возглавляет новая Верховная Ведьма, молодая и неискушенная. Нам наконец-то удалось заслать к ним нашего шпиона. Момента удачнее уже не будет. Поэтому мы не должны расходиться, пока не решим, как именно будем действовать.

Пока Стражи стоят и молча думают, внизу, на местах для певчих, начинают звучать ангельские голоса молодых людей, звуки возвышенных церковных песнопений несутся все вверх и вверх, пока не достигают погруженных в раздумья мужчин, стоящих на Галерее шепота.

* * *

В это смутное нестабильное время одна сторона моей жизни приносит мне великую радость, однако вместе с тем я чувствую себя так, словно являюсь одновременно двумя разными людьми. И так оно и есть. Я Утренняя Звезда, для которой интересы клана должны быть превыше всего, и в то же время я Лилит, девушка, которая влюблена. Какие же противоречивые чувства раздирают меня! Я изо всех сил стараюсь вести себя так, будто моего душевного равновесия ничто не нарушает, но мне это удается далеко не всегда. Произошедшие во мне перемены, конечно же, заметила Шарлотта, но ведь ей хорошо известно, что для меня значит Брэм. Мне пришлось признаться самой себе, что чувства к Льюису не могут идти ни в какое сравнение с тем, что я чувствую к Брэму. Мысль о том, что мне придется причинить Льюису боль, мучает меня, но я понимаю, что должна расторгнуть нашу помолвку. Я не могу выйти за него замуж. Это было бы нечестно, как бы он и мама ни хотели этого брака. Теперь, когда я знаю, что такое настоящая любовь, как она может изменить человека… я не могу от нее отказаться. Да, мне придется объясниться с Льюисом, найти удобный момент для того, чтобы поговорить с ним. Одна мысль об этом внушает мне ужас, и должна признаться, я чувствую немалое облегчение оттого, что как раз сейчас он уехал в свое загородное поместье, чтобы поохотиться, так что у меня есть немного времени, чтобы обдумать, как я буду объяснять ему, почему разрываю нашу помолвку… как я разобью ему сердце.