— Любое проявление эмоций есть выброс энергии, — писал немецкий психиатр. — И неважно, какие вы проявляете эмоции, положительные или отрицательные. Важно, что в этот момент ваша нервная система, а, следовательно, и весь организм в целом, находится в возбуждённом состоянии. При этом вырабатываемый излишек энергии на короткое время меняет физиологическое состояние человека. Его «бросает в жар», то есть резко повышается температура, потоотделение, происходит мощный выброс адреналина в кровь. В таком состоянии возбуждённый индивид становиться более сильным, более решительным и менее управляемым. Организм требует избавиться от излишков энергии, и тем самым толкает человека на необдуманные поступки. В гневе человек может сотворить то, на что в спокойном состоянии духа никогда не решится. Самые сильные эмоции — гнев и страх, особенно страх смерти. Положительные эмоции более скоротечны и менее энергоёмкие. Поэтому «энергетические вампиры» предпочитают доводить людей до нервного срыва или толкают на опасные для жизни поступки. Зачастую, особенно в юном возрасте, они делают это неосознанно, но с годами тайна насыщения чужим горем становится им известной, и тогда они превращаются в опаснейших существ, которым только тогда хорошо, когда другим плохо. Поэтому часто они устраивают жилища в непосредственной близости с тюрьмами, больницами или кладбищами.

Гогенцойлер считал «энергетический вампиризм» душевным заболеванием. Я же склонен считать это наказанием за человеческие пороки, вызванное в прошлом очень сильным эмоциональным посылом, или, как говорят в народе, проклятием.

Кто и когда из династии Кучинских согрешил на этом свете, мне не ведомо. Я не гадалка и не прорицатель, я Сборщик Душ, поэтому могу только, как и любой смертный, догадываться. Что-то подсказывает мне, что первый муж госпожи Кучинской, помещик Степан Коровин, не случайно свалился с лошади. Возможно, молодой женщине надоело, что муж больше времени проводит в конюшне, чем в супружеской спальне, и она позвала в покои молодого кузнеца. Обласканный помещицей молодой человек по её просьбе подковал молодого и необъезженного жеребца так, что выкованный излишне длинный гвоздь впивался в ногу скакуна и приводил его в бешенство. Как ни опытен был Степан Коровин, а усидеть ему в тот злополучный день в седле резвого жеребчика было не суждено! Вероятно, на смертном одре кто-то открыл Степану правду, и он проклял жену и её будущих детей до седьмого колена.

Возможно, всё так и было, а возможно и нет. Истина скрыта за пеленой времени. Кто знал, тот давно обретается в лучшем мире, предоставив живым самим разгадывать житейский ребус. Это достойно удивления, но так бывает: человека уже нет, а брошенное в сердцах проклятие живёт и выполняет страшное предназначение. Правду говорят в народе: «Бойся человече, желаний своих, ибо они могут исполниться»!

Когда-нибудь я тоже умру. Это случится обязательно, потому что я не бессмертный — бессмертна только моя тёмная сущность Сборщика Душ. Однако, в отличие от других смертных, я не испытываю страха. Я знаю, что Смерть будет ко мне милосердна, и я умру легко и без мучений. Однажды вечером я лягу в постель и не проснусь. Утром кто-нибудь из прислуги обнаружит мой хладный труп, лицо которого будет обезображено похожей на оскал застывшей улыбкой. Мой Тёмный Повелитель встретит меня у врат Небытия, и через лабиринт Вечности проведёт в Мир Тонких Материй. Именно там, подобно маятнику летая между Прошлым и Будущим на качелях Времени, я позабуду своё имя. Память моя очистится от земных воспоминаний, а когда от меня останется только тёмная сущность Сборщика Душ, я вынырну из Небытия и окажусь в чреве женщины, чтобы ровно через девять месяцев плачем оповестить этот жестокий мир о своём прибытии. В прошлой жизни мир был ко мне жесток. В следующей жизни я отплачу ему той же монетой. Я ни о ком и ни о чём не сожалею. Ровно через восемнадцать лет от момента рождения я осознаю своё предназначение и принесу Князю Тьмы первую жертву. Он милостиво примет её, и, незримо коснувшись меня когтистым перстом, вновь пожалует мне место Сборщика Душ. Именно так всё и будет. Не спрашивайте меня, откуда я это знаю, просто поверьте на слово.

20 часов 00 мин. 8 октября 20** года.

г. Москва, район Замоскворечье

Квартира Манюни располагалась на втором этаже дома дореволюционной постройки. Поговаривали, что первым владельцем дома был купец Фёдор Емельянов, который сильно разбогател на военных поставках мануфактуры во время Первой мировой войны, и на эти деньги отстроил в Замоскворечье двухэтажный особняк. До октября 1917 года, то есть до момента, когда революционные пролетарии ввергли страну в экономический и политический коллапс, на первом этаже здания располагался скобяной магазин. На втором этаже особняка купец Емельянов устроил личные апартаменты с лепными потолками, фальшивой позолотой и прочими буржуазными излишествами.

В 1917 году по всей стране задули революционные ветры, празднично развевая кумачовые плакаты и опасно раздувая пожар мировой революции. Прозорливый купец выгодно продал дом, а заодно и весь московский бизнес и подался в далёкую Америку, где, по слухам, выгодно вложил средства в нефтяные вышки Техаса.

Первое, что сделала новая власть — это руками революционных солдат и матросов разграбила винную лавку, которую новый домовладелец устроил на месте скобяного магазина. После экспроприации шустовского коньяка и большого количества других, менее благородных спиртных напитков, революционные массы выгнали из шести комнат второго этажа семью домовладельца, а самому кровососу, который пытался противостоять революционному напору, пропороли штыком брюхо.

С тех пор минуло почти сто лет. Особняк периодически менял владельцев, становясь то конторой с длинным и непонятным коренным москвичам названием «Моспромгорглавспирт», то менял вывеску на филиал треста «Мосстройпроект». А во времена хмельного и разгульного НЭПа один предприимчивый товарищ, который, судя по правильному построению фраз и привычке носить галстук, был явно из «бывших», выкупил у московских властей особнячок, и под видом гостиницы для командировочных устроил в нём первоклассный публичный дом. Советские служащие многочисленных госучреждений которые располагались на этой же улице, были такому соседству в глубине души очень рады, хотя для вида возмущались падением нравов в обществе. Кое-кто даже сигнализировал куда следует, но бордель и расположенная на первом этаже рулетка продолжали скрашивать досуг наиболее состоятельных трудящихся страны Советов до самого окончания эпохи НЭПа.

Когда в этот дом вселилась Манечка Поливанова, апартаменты купца Емельянова были переоборудованы в отдельные номера, стены которых хранили следы пьяного разврата и нэпманских загулов. В более чем скромной квартирке Манюня жила в короткие периоды своего безбрачья. Видимо, атмосфера пьянства и похоти навсегда поселилась в стенах этого дома, потому что Манюня не раз ловила себя на том, что каждый раз, переселившись после развода из элитной жилплощади бывшего мужа в эту квартирку, она из рассудительной дамы высшего света превращалась в мартовскую кошку. Впрочем, это было ей на руку: то ли похотливая кошачья натура Манечки имела успех и пленяла богатых мужланов, то ли ей просто везло по жизни, но, так или иначе, примерно через полгода Манюня снова примеряла свадебное платье и шла под венец с очередным избранником. После того, как умолкали звуки марша Мендельсона, Манечка собирала вещи и перебиралась на постоянное жительство к очередному мужу. Однако, зная о превратностях судьбы не понаслышке, маленькую квартирку в Замоскворечье Манюня никогда не продавала.