мной, но совсем скоро, сославшись на срочные сборы, ушли и граф не появлялся до глубокого вечера.

Среди ночи меня разбудила нависшая надо мной тень. На секунду мне показалось, что это его сиятельство и я чуть не закричала, запаниковав, но сразу же постаралась взять себя в руки. Рядом на диванчике, похрапывая, спала лора Неру. Рассмотрев визитёра в свете луны, прошипела:

— Сай, что вы здесь делаете?

— Простите лора, но времени не осталось, — заговорил оборотень. — Передайте королю, что второго дня третьего месяца будет одновременно зачищено логово, квартира Анриса и городская квартира Дрока. Альфа назначит встречу в логове, это и будет время облавы.

— Спасибо, Сай, — прошептала я.

— Стая с Дроком. Передай ему это!

— Хорошо!

Оборотень кивнул и выпрыгнул из окошка.

Днём я написала Дроку записку и о сиплом Скиве, о верности оборотней и об облаве. Позвонить снова не решилась, интуиция просто кричала, что этого делать нельзя.

Поймала Боню, легко сжала тёплое, бьющееся в руках тельце, за что она несколько раз больно клюнула в палец, открыла специальный тубус на лапке, вытащила пёрышко. Когда Дрок достанет записку, пёрышко испарится. Засунула аккуратно скрученное послание и защёлкнула замок.

Боню выпустила в окно.

Вечером постучалась в кабинет графа.

Глава 27

— Войдите, — строго приказал он.

Его сиятельство писал письма, слегка наклонив голову и сосредоточенно всматриваясь в строчки.

— Ты что-то хотел? — перепутал он меня с кем-то из слуг.

— Вам не стоит детей везти в столицу, — с места в карьер начала я.

Граф на секунду замер, остро посмотрел исподлобья и сказал:

— Вы что-то знаете?

Чёрно-белая прядь скользнула по лбу.

— Почти ничего, но ходят слухи в столице о шалой ночи.

— Среди сброда и жулья? — жёстко припечатал.

Как же мне не понравился его взгляд.

— Купцы уезжают из столицы, надеюсь, вы не считаете их сбродом и жульём? Или для вас все, кому не повезло родиться с золотой ложкой — это всё сброд и жульё?

Мне было безумно обидно за мальчишек из логова, которым повезло даже меньше чем Курту. Социум никогда не бывает до конца справедливым и относиться с тем, кто ни на что не может повлиять с презрением как минимум бесчестно.

— Отчасти они и есть сброд и жульё, девяносто процентов из них накопили свои капиталы не самым честным образом, — продолжил граф.

Мужчина поднялся, обошёл вокруг стола и опёрся на край, сложив руки на груди, я непроизвольно попятилась назад. Граф хмыкнул.

— Хотите сказать, что ваши предки или предки маркизов, герцогов, баронов заработали свой капитал честным трудом в девяносто процентах случаев? — съязвила я. — Докажите, что я не права! Расскажите, как праотцы ваших знакомых честно трудились в поте лица, чтобы заработать свой первый капитал, расскажите, насколько они могли позволить себе при этом быть благородными. Приведите хоть один пример? Или земли им давали за научные достижения и любовь к людям? Тогда объясните, почему на улицах столько беспризорников и их судьбой никто не занимается?

— Я говорил, что восхищаюсь вами? — он широко улыбнулся обескуражив.

— Помнится, вы добавляли слово «если», — всё ещё в запале парировала я.

— Мы вроде договорились, что вы не мошенница, Ли-да.

— Разве? — наигранно удивилась я. — В прошлый раз в этом кабинете вы утверждали обратное. А-а-а, я поняла! Это один из ваших приёмов ласковой силы?

Граф расхохотался.

— А у вас хорошая память.

— Во всём виновата латынь.

— Латынь? — переспросил он?

— Это древний мёртвый язык.

— Тот, которому обучал вас ваш учитель? Из него вы так много говорите неизвестных никому слов?

Я промолчала.

— Значит, нет, — прозорливо заключил мужчина, другой бы решил обратное, но он умел шокировать, — И всё же, расскажите, что стало с Элизой Преокой?

— Она погибла семь лет назад, — решилась я сообщить правду.

Мужчина помрачнел, и я продолжила.

— По нелепой случайности попала под колёса лошади.

И я поведала всё, что знала об этой несчастной девочке и о месте, где она похоронена.

— Вам так сказали?

— Я разговаривала с тем, кто видел это, и он был искренен. Поверьте, когда человек лжёт это заметно.

— В большинстве случаев да, — согласился граф, — но есть и таланты. Лида, я не спрашиваю, почему вы воспользовались чужими документами, вряд ли вы скажете мне это сегодня, но откуда они у вас?

Я промолчала.

— Даже так? — взгляд его стал очень серьёзным и задумчивым.

Граф ведь не умеет читать мысли?

— Ваше сиятельство, я умоляю, не берите детей в столицу, — опять попросила я.

Мужчина нахмурился.

— Тогда не привозите ко двору.

— Увы, лора Преока, от прямых приказов короля не отказываются.

— Но ваш же дед смог.

Я протянула бутылёк.

— Это фукорцин, пить его категорически нельзя, но он безвреден для кожи. Если тонкий стержень обмотать тканью, обмакнуть в эту жидкость и дотронуться до тела, получится розовое пятно. Нанесите много пятен на лицо, руки, живот детям. Это неизвестное здесь средство так, что лекари наверняка решат, что это опасное заболевание.

Я открыла пузырёк, плотно приложила горлышко к тыльной стороне ладони и резко перевернула его, на коже появилось розовое пятно. Мужчина подошёл, дотронулся до пятна, растёр подушечками пальцев, кожа на них порозовела, понюхал, скривился.

— А где известное? — задумчиво пробормотал он.

— Фукорцин высохнет, не будет краситься и пахнуть, — проигнорировала я его вопрос.

Закрыла и протянула графу.

— Спасибо, Лида! Вы тоже осторожнее. Не думаю, что здесь вам грозит опасность, но всё же.

— Берегите детей!

— Спокойной ночи, Ли-да!

— Спокойной ночи, ваше сиятельство!

Я вышла из кабинета, всё что могла я сделала, но всё равно уходила в свою комнату с тяжёлым сердцем.

Утром зашла Морика в красивом дорожном платье, коричневым с тонкой золотой вышивкой. Оно было немного свободным, поэтому девочка казалась ещё более хрупкой.

— Мне жаль с вами расставаться лора Элиза, надеюсь на скорую встречу! Спасибо за всё!

Она прижалась ко мне так доверчиво, что у меня потянуло в сердце, я крепко обняла девочку в ответ и погладила по тёмным спутанным волосам. В этом мире дети обычно ходили простоволосыми, но я предложила:

— Я могу сделать причёску, чтобы они не мешали тебе в дороге.

Она кивнула и робко улыбнулась, я заплела ей колосок.

Мы обменялись душевными пожеланиями и вышли в холл.

Вокруг суетились слуги, сворачивали со столов салфетки, складывали в какие-то чехлы посуду и столовое серебро, было видно, что граф с семьёй покидают этот дом надолго.

Адриан приехал в поместье, когда мы стояли в гостиной и ждали, когда погрузят наш багаж. Размашистым шагом подошёл ко мне и крепко обнял.