Катя проснулась в девять, вокруг было тихо, ночное приключение ее не испугало, совсем наоборот, все встало на свои места.

Ей даже стало спокойнее, ее спутник несколько ночей в путешествии пренебрегал ею, и она даже стала нервничать, — может, он считает ее с легким дефектом, а когда все случилось почти в ее бессознательном состоянии, все устаканилось.

Охотник должен выслеживать, дичь — бежать и падать после выстрела.

Катя была признательна С.С., она оценила его внимание, его заботу и ловкое ухаживание, он ей не читал морали, не учил жить, был просто внимательным, ей и этого казалось много. Полюбить его она не могла, у нее не было такого инструмента, она могла обожать, таять, тонуть в радостном сексе, но распахнуть себя до боли в сердце, прыгнуть с горы на острые скалы, закрыв глаза, погибнуть с гибельным восторгом в море безответного чувства — не могла или еще не пришло ее время.

Миллиарды живут без этого, это не нога или рука, с этим пороком душевной неразвитости жить можно, она это видела в своей семье, в чужих домах, у других мальчиков и девочек, ей даже казалось, что любовь выдумали писатели и поэты, чтобы усмирять свои неразделенные страсти.

Чем больше поэту не дают, тем лучше у него рифма, закон сохранения энергии, маньяк идет в лес, а поэт сходит с ума и рождает бессмертные строчки о том, что горит в его голове.

Нормальному человеку, у которого все органы работают, никакого искусства не надо, он сам произведение природы, в нем все совершенно, и никакой Чехов его не улучшит.

Так она считала, но вслух не говорила, дурой выглядеть не хотела, да и люди не любят таких слишком самоуверенных и, по их мнению, высокомерных.

Простота правит миром, а красоту теперь продают в каждом супермаркете и торговом центре.

Она собиралась сегодня прикупить себе пару-тройку вещичек и стала собираться с песней на устах, со своим хитом «На большом воздушном шаре, апельсинового цвета…».

С.С. этого не слышал, он завтракал внизу один, все дни, пока они были на острове, он делал это один, Катя дрыхла, и он даже был этим доволен.

Утро было всегда его временем, он долго заводил свои моторы, медленно включал свои системы, — как самолет, сначала приборы, потом двигатель, долго ехал по дорожкам, и только потом, на взлетной полосе, он включал форсаж, отбрасывал шасси и уходил на высоту нового дня.

Ему утром был нужен фитнес мозга, зарядку он делал только в армии, и то только пять дней, пока его не назначили писарем в штаб.

Он пил уже третью чашку чая, курил и смотрел на пару за соседним столом.

Мужчина был глубоким инвалидом в коляске, с ним была жена, крохотная женщина, почти дюймовочка, она парила над ним, ловко с ним управлялась, она смотрела на него нежно, ее лицо не было злым и утомленным, какие он видел у нянек в доме инвалидов, когда в детстве они с бабушкой ездили к ее брату в госпиталь ветеранов войны, где брат жил в глубокой старости.

Эти няньки обращались со стариками хуже фашистов, и он помнил слезы этого старика, беспомощного и жалкого.

С.С. представил себя в таком жутком состоянии и подумал, кто из его женщин стал бы с ним так возиться, Вспомнив всех своих жен и девушек, с которыми имел долгоиграющие отношения, он никого не нашел, представил Катю, толкающую его в коляске, и засмеялся. Он знал, что он об этом давно подумал и заплатил в тучные годы в один хитрый хоспис в ЮАР, где за большие деньги умирают, как в раю, сотни предусмотрительных людей, не надеющихся на своих родственников или просто не желающих отравлять жизнь своим детям и внукам своей беспомощностью.

Катя вошла в ресторан, одетая весьма легкомысленно, ее заметили, и С.С. слегка загордился, что это его добыча, — рано умирать, мы еще повоюем, сказал он себе, принимая ее поцелуй в свежевыбритую щеку.

Она вела себя так, словно ночью между ними ничего не произошло, и он оценил ее деликатность, она поела и попила, как птичка, и они поехали на гору, в мегамолл.

На вершине горы обитают слуги господ, живущих на берегу, там нет отелей и апартаментов, там живут свободные граждане автономной территории Португалии Мадейра. Там много частных домов, скромных кафе и магазинчиков, и публика заметно отличается от отдыхающих, фланирующих по Променаду и в районе Лидо.

На самом верху был огромный торговый центр, куда устремились женщины, С.С. остался у входа, на маленькой площади, на которой было все, что нужно для жизни.

Банк ему был не нужен, сувениры тоже, он никогда ими не интересовался, ему достаточно было дьюти-фри, где он покупал когда-то игрушки детям и белье для девушек, которых любил.

За один евро он пил чай в тени, он готов был час ждать девушку, и она это знала, ждать он не любил, но тут случай был особый, девушка подарила ему забытые эмоции, а за это надо платить. Последний раз он пил чай в России на встрече в «Ритц-Карлтон» за 800 рублей, то есть за 20 евро. Он давно привык, что в его стране все через жопу, но иногда даже его такие цены ставили в тупик, единственный раз он зауважал соотечественников, когда после реконструкции ресторана «Прага», где прошла его студенческая юность, новые хозяева открыли банкетный зал, где брали 1000 долларов с человека инклюзив, но даже люди, отнимавшие у других людей собственность, не стали туда ходить, — считать себя лохами кому же приятно…

Слегка парило, он провел по голове и почувствовал, что вспотел, и ему резко захотелось постричь гриву, так с ним бывало всегда, он стригся спонтанно, никогда не резервировал время, у него не было своего мастера, он мог постричься в дорогущем салоне, в бане или на вокзале, он когда-то понял, что все мастера отличаются лишь ценой, и ножницы в их руках совсем ни при чем.

Тут он увидел вывеску салона и решительно вошел. В зале никого не было, лишь одна девушка со щеткой мела пол, она была португалкой и, похоже, кроме слова «кока-кола» и «фак» никогда ничего не слышала. С.С. решительно сел в кресло, знаками показал, что ему надо, и закрыл глаза. Девушка начала стричь, когда он понял, что она не очень твердо держит ножницы, было уже поздно, на его голове пролегли рвы и неровные борозды, он остановил мастерицу и стал ей показывать на изувеченную голову, она испугалась и выбежала на площадь, где пили кофе ее старшие товарищи.

Две дивные фифы впорхнули в салон, посмотрели на голову С.С. и застыли с ужасом в глазах, потом они затрещали на своем наречии, и С.С. понял, что его стригла ученица-уборщица, которая до него стригла овец и щипала кур в далекой горной деревне, где нет даже телевизора.

Потом они уже вдвоем пытались исправить его прическу, а точнее, то, что от нее осталось. Скандалить он не стал, подумал, что судьба дает знак: он стал бараном, он до этого был Овен, а теперь стриженый баран, в ту же ночь все подтвердилось.

Он купил в соседнем бюро путешествий бейсболку с логотипом «Ибица зовет», сел опять в кафе и еще не понял, что бейсболка — это вторая метка судьбы.

Рядом с ним в кафе оказалась женщина, по ощущению знакомая, он уперся в нее взглядом и пытался провернуть свой сервер, на котором были тысячи людей, и он ее вспомнил; это была их попутчица по путешествию.