Дырка на фасаде его добила окончательно, его в удаленном доступе унизили, выбили ему зуб, он понимал, что зуб где-то под ногами, он стал на четвереньки и стал его искать, найти его в крупном черном песке с мелкими камушками было невозможно.

С.С. и представить себе не мог, как он завтра появится в аэропорту с жуткой дыркой, как Катя будет смеяться над ним, старым и беззубым, он заплакал, зарыдал, а потом запел откуда-то вынырнувшую глупую песенку вот с такими словами:

И он стал орать ее во всю глотку, раз за разом, все громче и громче, иногда он опять выл, а потом пил, а потом искал свой зуб, он хотел найти его и повесить себе на грудь, как иногда делают туземцы в память о победе над каким-нибудь поверженным врагом.

Раньше он бы точно выбил Кате пару зубов, но сегодня был не его день, не его ночь, и он опять завыл, вспомнив бар, где его обокрали и убили два молокососа с литыми торсами и с косичками на головах, как у горгоны медузы.

Он еще отхлебнул, потом запел, это безумие на пустом берегу длилось уже бесконечно, и его никому невозможно было остановить.

Но такой человек нашелся.

Лизе не спалось, она всегда перед дорогой нервничала, она чудесно посидела на террасе, немного выпила, перебирая четки своих дней, они на ощупь не отличались друг от друга, но только она знала с закрытыми глазами, где черная, а где белая, белых бусинок было отчаянно мало, но за это она их и любила, за малость и редкость счастливых минут. Итогом она осталась довольна, не так мало оказалось их, просто в череде дней считать было некогда, а вот здесь все сошлось, копеечка в копеечку, она была в плюсе, так ей казалось.

Она спустилась на берег и решила встретить рассвет и восходящее солнце, она прошла не более пятидесяти шагов, как услышал сначала вой, потом пьяную песню на родном русском языке, кто-то пел — нет, орал, и сомнения не было, что это наш, советский человек, которому не спится в ночь глухую.

Когда она подошла поближе, она страшно удивилась: ее дневной мучитель, пьяный и растерзанный, сидел на поломанном ящике с бутылкой в руках и выл про то, что у него что-то было и уплыло. Сначала Лиза подумала, что Катя утонула пьяная и он плачет о потере, однако потом С.С. стал на четвереньки и стал что-то искать.

У Лизы был телефон с фонариком, и она осветила ему место, где он рылся, он причитал о каком-то зубе, как Кощей о яйце, в котором была его сила, он не нашел, сел, задыхаясь, на ящик, и опять стал выть. Лиза мягко и спокойно попыталась выяснить, что с ним случилось. С.С. понял, что, если он сейчас не расскажет все, он лопнет от переполнявшего его отчаяния, получит инсульт и останется на этом берегу навсегда.

И из него полилось, как из прорвавшейся трубы, он быстрее лазерного принтера рассказал все свои злоключения: и про бар, и про трусы, и про свои страхи, и много такого, что не рассказывают даже незнакомым людям перед казнью, не рассказывают даже сотрудникам славных органов, которые обещают посадить на бутылку.

Лиза оторопела от этого фонтана ужасов, он говорил, перебивая себя, торопился, но потом устал, сдулся, как шарик после дня рождения, выдохнул из себя отравленный воздух, голова его упала на грудь, и казалось, что он заснул.

Лиза огляделась вокруг, слегка рассвело, и она стала методично, как археолог, искать потерянную силу С.С. и через пару минут нашла заветный зубик под углом ящика, на котором восседал бывший герой-любовник и ударник капиталистического труда.

Он сидел на своем троне, грязный, пьяный, с пьяными слезами на лице, и Лизе стало безумно жалко этого человека, живущего не в своем времени.

Ему надо сидеть на даче, рыбу ловить с мужиками, жарить шашлык, смотреть футбол, а не бегать по молоденьким с валидолом под языком.

Она его растолкала, подала ему зуб, С.С. как-то щелкнул в глубине рта, и его лицо приобрело прежние формы. Она его подняла и повела к себе в номер.

До выезда в аэропорт оставалось два часа, когда Лиза приволокла к себе С.С., она раздела его до трусов, положила его на свою девичью постель и пошла в ванну приводить его вещи в порядок, дело это было ей привычным, хотя она уже двадцать лет не стирала мужские вещи.

Руки дело знали, и через полчаса все это уже висело на горячей трубе, потом она на балконе чистила его кроссовки, незаметно встало солнце, красный шар двигался на нее, и она заметила на нем вопросительный знак, к кому относился этот знак, она так и не поняла, вечные вопросы не имеют ответов.

За полчаса до выезда Лиза разбудила заложника своих желаний, он не понял, где он, слегка испугался, увидев ее, но потом, видимо, вспомнил, что было вчера, и натянул одеяло сначала до подбородка, а потом и совсем накрылся с головой. Лиза сдернула с него одеяло, так она делала с дочкой, когда та не хотела идти в школу.

Мужик слегка ошалел и прикрыл седую грудь руками, пора ехать, сказала она ему строго и ушла на балкон, чтобы он совсем не сошел с ума, потом хлопнула дверь в ванной, потом он плескался, как тюлень, и вышел во всем чистом, с мокрыми волосами, она сделала ему крепкого чаю, он пил жадно и молча, но отводил глаза.

Лиза позвонила гиду и попросила заехать в отель к С.С. и забрать его сумку. С.С. с благодарностью кивнул ей, он не хотел видеть то, что там осталось.

Катя сидела на разоренной кровати, она только вернулась из бара, где ее два веселых гуся уговорили продолжить движуху на Ибице, один из них танцевал там в одном шоу, и они ждали ее в лобби-баре, пока она собирала вещи, о С.С. она не думала, она понимала, что оказалась свиньей, обидела хорошего человека, но он тоже фрукт, бросил ее в объятия чужих людей, не проследил, не защитил, не отстоял свою добычу.

Она собрала его вещи и написала на карточке «прости», больше ничего она не придумала и пошла к лифту, в коридоре она встретила гида, та спросила, летит ли она домой, но Катя сказала ей: «У меня другие планы» — и показала на бейсболку с надписью «Ибица форевэ».

В аэропорту было тихо, С.С. колбасило по полной программе, и он купил себе в дорогу бутылку, и еще на вылете сделал пару глотков, которые скорректировали его мироощущение, он был благодарен этой женщине, спасшей его от отчаяния, он вычеркнул Катю из памяти, одним кликом отправил в «корзину», он стер ее. Ему не было жалко потраченных сил и денег, она дала ему урок, вывод из которого — «не по Сеньке шапка, ты уже не играешь в высшей лиге». Он понял, что это так, и подумал горько, что будет доигрывать во втором дивизионе.

Объявили посадку, он сел в бизнес-класс, позвал стюарда, и через минуту Лиза сидела рядом на месте Кати, произошла замена в ходе матча, исход которого пока неизвестен…

С.С. с Лизой ехали в Москву, в полете он спал, уронив голову на плечо Лизы, у нее даже занемела шея, но она держала крупную голову С.С. на своем плече, в полете она долго думала о том, как причудливы извивы судьбы, за последний год в ее жизни многое изменилось, потрясения и потери свалились на нее, как лавина, но она радовалась, что застой в ее жизни закончился и, может быть, ее ждут другие времена, где не будет холодных ночей, одиноких ужинов и тяжелых снов.