Чертова девчонка, ну и характер! И с каждым днем Луна становится все краше. Эти глаза – от кого она унаследовала такие глаза? Когда она родилась, все сказали, что ей достались его глаза, но вряд ли у него такие красивые глаза. И волосы огненного цвета тоже как у него, но гораздо красивей. Девочка – его копия, не то что Рахелика, которая, к сожалению, как две капли воды похожа на мать, или Бекки, которая, к счастью, унаследовала от матери только темные волосы.

Нужно все-таки снять напряжение между ним и Луной, это противостояние его убивает. Но разве он, отец, может унизиться и подойти к дочери? Почему она сама не подойдет и не попросит прощения? Вот же упрямая ослица. И сколько еще это может тянуться? Ну и доля ему выпала – быть в ссоре с двумя самыми дорогими ему женщинами – с матерью и старшей дочерью. Еще минута – и он сдастся, подойдет к дочке, обнимет ее, прижмет к сердцу, поцелует в лоб… Черт с ним, сам же у нее и попросит прощения… Но нет, не бывать этому! Он не поддастся слабости, не соблазнится такой возможностью. Сама прибежит к нему на задних лапках, придет и повинится за свое вранье.

Тридцать девятый год почти закончился. Половину этого года он был скорее мертв, чем жив. Да и лавке нанесен ущерб. Ну конечно, разве Мацлиах может вести дело? Он же едва управляется с женой и детьми. И денег ему вечно не хватает, постоянно жалуется на их нехватку, куда уж ему управлять лавкой… У Габриэля нет сомнений: пока он лежал трупом, в денежных делах был беспорядок, а как могло быть иначе? Не то чтобы он подозревал брата в воровстве, но ведь Мацлиах с трудом может сложить четыре и четыре, как же он может вести бухгалтерию? Ну а если его брат, не дай бог, все же оступился – он не хочет об этом слышать, не хочет разочаровываться.

Вернувшись к работе после того, как мать избавила его от страданий, Габриэль нашел лавку в плачевном состоянии. Товар был несвеж, не хватало рахат-лукума, халвы, фисташек, чая. Арабки перестали приносить сыры из деревни, потому что Мацлиах не платил им своевременно. Недоставало соленых огурцов, лакерды, оливкового масла, маслин… Габриэль немедленно засучил рукава и принялся за дело. В Тель-Авив ехать он не хотел из-за поселившегося в сердце страха: а вдруг он случайно снова встретит ту женщину (он даже мысленно не хотел называть ее имени), что шла рядом с англичанином? Поэтому он отправил Аврамино к Хаиму Саргости на улицу Левински. На листочке он написал все, чего не хватало, и, хотя Аврамино не умел читать, Габриэль полагался на своего старинного друга Саргости – тот все выполнит и пришлет в Иерусалим заказанное.

Он заплатил арабкам из деревень Баттир и Шейх-Джаррах то, что им задолжал Мацлиах, и они снова стали приносить свои отменные козьи сыры. Он заставил Мацлиаха и Аврамино день и ночь приводить лавку в порядок и нанял в помощь еще двух подростков из Суккат-Шалом. И лавка обрела прежний вид, снова стала процветать, в ней вновь было полно покупателей.

Не раз Габриэль задумывался: а может, Луна права, и это не такая уж плохая идея – забрать ее из школы, и пусть помогает ему в лавке? Но он тут же прогонял от себя эту мысль. Мир сегодня меняется, и он не хочет, чтобы его дочь была невежественной и необразованной, как ее мать. Она должна получить образование.

Сам он сожалел, что занимался только изучением Торы. Если бы он мог продолжать учиться! Он не сомневался, что мог бы стать кем-нибудь более значительным, чем лавочник на рынке, – может, доктором в больнице «Бикур-Холим», может, адвокатом, а может (это была его тайная мечта), и командиром в «Хагане». Как бы ему хотелось быть приближенным к Бен-Гуриону, которого он чтил, работать вместе с Элиягу Голомбом[74], ведь эти люди – соль земли! Получи он образование, не был бы, конечно, лавочником, который довольствуется разговорами на бытовые темы с толстым Францем; он вел бы беседы о высоких материях с уважаемыми людьми, такими как Давид Елин[75]. Елин и его жена Ита, когда их сын Авиноам был убит во время арабских беспорядков в тридцать седьмом, вернули мерзавцам-англичанам полученный от них почетный знак. Габриэль восхищался словами Елина: «Я считаю этот почетный знак позорным знаком». Какие люди живут в этой стране! А он с недотепой Мацлиахом и невеждой Аврамино целый день торчит в лавке.

Мысли безостановочно крутятся, сверлят и сверлят мозг, у него уже голова раскалывается. Габриэль покидает свое место за прилавком и велит Мацлиаху сменить его. Он снимает фартук и идет вверх по рыночной улице по направлению к Яффо. Пьянящие ароматы рынка проникают в ноздри, но это лишь усиливает головную боль. Он подходит к ларьку с газетами и, как всегда, покупает «Ха-Арец».

– Как поживаете, почтенный? – обращается толстяк Франц к своему лучшему клиенту.

– Слава богу, – отвечает лучший клиент, расплачивается и просматривает первую полосу.

– Видали мерзавцев? Еще один корабль не впустили, – говорит Франц.

И взгляд Габриэля упирается в шапку: оказывается, в страну не впустили пароход «Тайгер-Хилл» с семьюстами одиннадцатью репатриантами на борту.

– Сукины дети, – цедит Габриэль. – Они отправили этих несчастных в Бейрут. Делают что хотят, твари.

Габриэль забирает газету и возвращается в лавку. С каждым днем он ненавидит британцев все сильнее, не выносит их присутствия, их высокомерия, когда они группками проходят через рынок в своей чистенькой форме. Ведут себя так, будто они хозяева страны. Невежды, плебеи, многие прибыли в Эрец-Исраэль из забытых богом деревень, простые крестьяне, которые дома выгребали коровий навоз, а здесь, в Палестине, ведут себя так, будто каждый из них – британский принц.

В Европе война, Германия вторглась в Польшу, а у нас ведут себя так, словно ничего не происходит, продолжают жить, как будто в мире нет войны. Сколько продлится такое положение? Сколько мы сможем жить, засунув голову в песок? Счастье, что есть люди, которые добровольно идут сражаться с Германией. Счастье, что есть люди, которые пытаются изгнать англичан из страны. Нет, он имеет в виду не бандитов Штерна, а приличных людей из «Хаганы». Да, половина ОхельМоше на стороне «Лехи» и «Эцель»[76], но есть и те, кто подобно ему поддерживает умеренные действия «Хаганы». Он не верит в око за око, зуб за зуб, он сторонник переговоров. Насилие никому не приносит пользы.

В один прекрасный день приходит долгожданное письмо из Америки, и Роза не может утерпеть, она бежит с письмом в лавку, чтобы Габриэль прочел, что там написано. Нисим, которого в Америке называют Ник, пишет, что дела у него идут хорошо, он успешно ведет «шматес-бизнес», у него одежная фабрика, семья, слава богу, увеличивается, старший сын обручился и скоро женится. А как все в Иерусалиме? Как поживает ее муж Габриэль и их дочери? Как поживает Эфраим и чем он сейчас занимается? Работает ли он в лавке у Габриэля или, может, открыл собственную лавку?