Не сейчас.

Дул сентябрьский ветер, кружа в танце над землей мелкие листья. Периодически он порывами усиливался или же, наоборот, затихал, спадая. Закинув швейцарский «Зиг-зауэр» на плечо привычным движением, Грешник повернул в сторону лагеря.

Чтобы добраться до лагеря синдиката, ему предстояло пересечь стройплощадку, несколько ангаров для техники и забор с колючкой. Это если напрямик. Только в обратном порядке. Вначале забор. На колючку он накинул свой полупустой рюкзак. После чего подтянул свое тело на двухметровое препятствие. Оказавшись верхом на заборе, спрыгивать он и не подумал. Под ногами могла оказаться слабенькая аномалия. Убить не убьет, но зачем рисковать. Человек бросил вниз камушек, проверяя, чисто ли здесь, после чего мягко слез по бетонному ограждению вниз и тут же присел на одно колено. В двадцати метрах высились огромные ангары. Впрочем, идти мимо них в открытую он не собирался. Могли засечь дозорные с вышки. Пятачок от забора до ангаров входил в сектор обстрела. Грешник решил пока идти вдоль забора, зайти за спину снайперам и сузить зону поражения.

Все так же, полусидя, в траве, практически не привлекая внимания, он двинул вдоль забора, сливаясь с окружающей местностью. Чертыхаясь, наемник обошел небольшой «трамплин», притаившийся возле бетонного ограждения, и оказался в небольшом закоулке между забором и первым по счету ангаром. В закоулке стоял покосившийся от ветхости и погодных условий грубо сколоченный деревянный крест без надписи. Он прошел мимо него. Под ноги то и дело попадался различный хлам. Кирпич, позеленевший от времени и плесени, битое стекло, ржавые рессоры от ЗИЛа, консервные банки. Так он обошел все три фонивших ангара. Оставалось пройти строительную площадку. Сразу за ней и начинался непосредственный лагерь наемников, бараки для боевиков, офис, стрельбище, хозпостройки. Где и мог Грех легко затеряться среди нагромождения строительных материалов и мусора, так это на стройплощадке. Конечно, часть стройматериала наемники растащили на свои нужды, часть расчистили, но оставшиеся блоки, трубы, бетонные опоры и перемычки по-прежнему лежали с первой аварии на ЧАЭС. Грешник нырнул в скопище железобетонных плит рядом с замершим навеки ЗИЛом. Осмотрелся. Вроде никого рядом. До него доносились голоса его бывших товарищей по оружию. С некоторыми он пуд соли съел. Но теперь, когда его вышвырнули из командования и, считай, из Синдиката, вчерашние сослуживцы могли представлять угрозу. Если только он не параноик, а Цикад серьезно ошибся насчет него. Грех мог наломать дров, ухудшить и без того шаткое положение.

Наемник поднялся по полуразрушенным маршам на второй этаж и выглянул в пролом в недостроенной стене. Лагерь по-прежнему жил своей жизнью. Возле жилого барака, на небольшом пятачке перед ним, рядом с армейскими бронированными «хаммерами» и российскими «уазиками» Грех насчитал с две дюжины «штыков». Остальные выполняли задания. Среди праздных «синих» бывший лейтенант увидел Хосдейла, что в это время возле казармы проводил инструктаж по технике безопасности в Зоне перед новобранцами. Этот Хосдейл считал Грешника заклятым врагом. Алчный и жестокий ублюдок, каких свет не видел. Теперь он в Синдикате был не на последних ролях.

Командование находилось в другом крыле административного здания металлургического завода. Вход и этажи хорошо охранялись, на кабинете стоял человек. Непонятно лишь, зачем? Любого человека можно достать, даже при наличии круглосуточной охраны. Чтобы попасть в комплекс, нужно было пройти мимо Хосдейла и его щенков либо обойти вокруг завода, прячась в укромных местечках.

Грешник выбрал первый вариант.

Прятки не для него. Пусть только попробуют рыпнуться. Наступило время для показного спектакля.

Наемник спрыгнул в пожелтевшую траву. Заверещал встроенный дозиметр, сигнализируя о радиационной безопасности. Чертыхаясь, Грешник тут же сошел в сторону. Давновато здесь не гулял, потерял былую хватку. Бодрым шагом, степенно и не напрягаясь, бывший лейтенант Синдиката двинул к группе людей в новенькой униформе. Он больше не прятался. Шел напролом.

Его увидели не сразу. Он поравнялся с припаркованными «хаммерами» и тогда на него обратили внимание его бывшие соратники. Новички. Свежее мясо. С блеском в глазах, со щетиной на лице, с модерновыми зачехленными стволами американского происхождения. Крутые уверенные в себе парни, повидавших немало на своем веку горячих точек и передряг. Они так себя считали по крайней мере. Но какой в этом толк, если у тебя нет базовых знаний о Зоне. Будь ты хоть самим Бобом Денаром, и то тебя придется долго и усиленно пиз… усиленно обучать азам сталкерского мастерства. Обычно этим занимались спецы на Свалке, кому охота заниматься воспитанием. В синдикате новых бойцов тренировали силами своих ветеранов. Грешник не исключение. Теперь этим занимался Хосдейл, как наиболее опытный боец.

— Стоять! — скомандовал он, едва признал в подошедшем своего врага по цеху.

Новички тут же окружили Грешника, наставив на его стволы.

— А меня здесь любят! — весело проговорил Грешник, стягивая с плеча винтовку и отдавая одному из мордоворотов.

— Не обольщайся. Тебе сюда нельзя! — лениво сказал Хосдейл, сплевывая. — У меня приказ, Грех, ничего личного. Понадобится, отпинаю, что костей не соберешь.

— Ага. Свора шакалов и льва загасят, я в курсе. А один на один слабо, лейтенантик! Как тебе местечко, норм, комбез не жмет, совесть не мучает? Сколько помню, ты всегда мне завидовал, хотел на мое место. Доволен теперь?

Лицо Хосдейла заалело пунцовым цветом. Грешник задел за больное, отчего наемник разозлился.

В руках у него оказался пистолет. «Глок-19». Точно такой же, как и у него.

— Еще одно слово, и я выстрелю. Тебе запрещено здесь появляться.

— Ну давай, интересно, что твои бойцы скажут, если ты запросто готов пристрелить собрата только за сарказм. Первое правило наемника: достал пистолет — тут же стреляй не задумываясь. Чему тогда ты сможешь их научить, если сам не исполняешь правила. Да и подумай, зачем я сюда пришел? Уж ли не на тебя посмотреть, фрэнд? Кто знает, может я несу командирам важную информацию, и с моей смертью ты только себя подставишь.

Хосдейл мучительно думал. Среди новичков пошел шепот. Они явно были на стороне Грешника. Еще немного и его авторитет пошатнется, рухнет, как подстреленная плоть. А престиж вещь своенравная — дашь слабину и обратно уже не вернешь.

Наемник опустил пистолет.

— Вали куда знаешь. Только знай, тебе здесь не рады. Из-за тебя пострадало много хороших бойцов, и, если они узнают, что ты здесь, тебе несдобровать.

— Мне все равно.

Грешник прошел мимо разъяренного Хосдейла. Спиной он почувствовал на себе клоаку лютой ненависти соклановца, взгляды новичков, полных вопросов без ответов. Умел он наживать врагов, этого у него не отнять. Не только из-за характера. Грешник, сколько себя помнил, привык рубить правду-матку из-за плеча, отстаивая справедливость. Еще с юности он вбил себе в голову, что «сила в правде!», и деньги — это всего лишь золотая пыль, развращающая сознание. Ирония заключалась в том, что он работал на Синдикат, получая деньги за «грязную и не очень» работу, не заботясь о моральной стороне дела. Он не считал себя конченым негодяем, просто выполнял контракт, считая, что в Зоне нет места святым. Каждый человек, перейдя в один миг охраняемый Периметр — уже преступник. Законопослушный гражданин не станет рисковать шкурой и ни за что не попрется в насыщенную опасностями территорию. Он не станет рыскать по помойкам, в поисках фонящего камушка, охотится на злющих кровососов, убегать от военного вертолета и так далее по списку. Он устроится на работу, заведет семью, устроит жизнь в зоне комфорта. Отсюда и простая философия в Синдикате — деньги не пахнут. Но даже и у наемников существовали некоторые негласные правила и понятия чести.