С ним и уговорился Артем однажды съездить в Москву, чтобы вещей забрать и паспорт свой, а то жил в дачном поселке, как шпион без документов. Кино про Джеймса Бонда московского разлива. И обратно, как тот же шпион, уломал Киру, чтобы его привезли назад с чемоданом, но Алику не сообщил, как поедет, не все же докладывать. Ну ладно.

Ольге объяснил, что нужно посмотреть в Москве, нет ли ответа на письмо, если нет, то будет звонить отцу напрямую. Та безропотно осталась в поселке на даче на пару-тройку дней, вообще она была тихая и как бы отчасти пришибленная. Но беременность у неё проходила незаметно, так что Артём стал сомневаться, есть ли там что вообще. Ни тошноты, ни нервов, никаких других симптомов. И они о том совсем не говорили.

Только вечером, как приехали и согрелись, Артем сказал вроде как в шутку: «Значит, назовем его Серёжей?» Ольга ответила, что, может, и Наташей. Но Артем настоял на Сереже.

* * *

Самое оно оказалось, когда Артем прибыл домой на побывку. Он подгадал, чтобы матери дома не было, а она давно там сидела на больничном для такого случая. Он, почти сразу, как приехал на дачу, точнее сказать, с почты на другой день, позвонил, сказал, что ночует у друзей, чтобы пару дней не беспокоилась, он в порядке. А как она начала кричать, повесил трубку, слушать не стал. Отметился, чтоб она не очень волновалась, и привет.

Ну и получил по полной, как появился в родном доме. Во-первых, мать доволновалась до скачка давления, ей прописали постельный режим, а вот сынок об этом и знать не знает. Ага, это она на постельном режиме перебирала барахло в коридоре, он за этим делом её застал, к тому же для больной была слишком резвой, набросилась прямо с порога.

Вопросы задавала сама себе и отвечала без промедления. Рассказала сыну, где он был, что делал и в какой компании. Мол, гуляй, сынок, гуляй на чужих дачах, посмотрим, до чего догуляешься. Отца тоже приплела, показала издали извещение о переводе и его, Артема паспорт, в руки не дала, спрятала на себе. Вот, мол, где вы у меня будете со своими обманами и деньгами. Пока не разберемся, что к чему, никто никуда не поедет, ни на дачу, ни в Ленобласть, хрен вам, а не что иное!

Артем рассудил, что у матери на руках все карты, спорить с ней не стал, набычился и прошел к себе в комнату-коробку. Помнил с детства, отец точно так поступал, закрывал дверь и за нею молчал. А когда мать выговаривалась, приступал к переговорам очень скупо, главной фразой у него было: «Ну и чего ты теперь хочешь?» Пока не надоело, и не уехал с концами. Теперь настала очередь Артема.

Правда, к вечеру мать раскололась, оказалось, что знает много больше того, что ей положено. Артем не раз сказал спасибо медичке Майе, она выложила матери всё как есть, мол, нельзя, чтобы родная мать ничего не знала. Хотя сам виноват, книжку с телефонами бросил на виду, там Майя значилась большими буквами с тех пор, как они познакомились в начале учебы. Нет, не так. Познакомились-то сразу, а вот у неё телефон взял, когда стал советоваться, она настояла, вроде как в случае срочно поговорить. Мать и поговорила по полной программе. Однако не важно.

Только мать не знала, как дело обстоит с абортом. Слово ей страшно нравилось, она выговаривала с невыразимой интонацией, вроде как это последнее дело на свете. И объясняла раз сто, что только дураки после аборта женятся, мол, «кондуктора обманул, билет купил, а сам не поехал». Это неполное знание и было у Артема единственным преимуществом. И довод, что Ольге московская прописка и их жилплощадь нафиг не нужны, всё есть своё и даже лучше. На что мать отвечала, что вот и ступай туда, если лучше, или не берут?

И по-своему объясняла затруднения, если не берут. С какой это стати он, сопляк, взял, что ребенок его? Там небось еще найдутся, и не один, ученые девки, они вон какие шустрые, кто согласился, тот и женится, а другие, мол, не такие дураки нашлись. Или ждет, когда найдутся, не всех оповестила. В таком духе и в таком разрезе. На это Артем просто не отвечал, потому что сам знал, а матери доказывать не находил нужным.

Только на второй день Артему удалось задать главный вопрос, мать долго его мурыжила, потом рассказала, чего хочет на данный момент. Пойти с Артемом на почту, получить деньги, но паспорт она даст из рук в руки, а потом возьмет назад, чтобы он не вздумал потом сбежать и сдуру жениться, с него станется, если квартира у них лучше. Вот это её задело, как ничто другое.

Тут, на третий день они с матерью сыграли один-один. Деньги она взяла все, а паспорт Артем у неё из кармана вынул прямо там, не отходя от кассы. Пока она прятала деньги в тряпицу и прикалывала булавкой под кофту, он зашел сбоку и вытащил паспорт из кармана пальто, мать не заметила, и потом не скоро спохватилась, долго искала, не нашла.

Артем не будь дураком, не сознался, только упрекал, что теперь придется новый паспорт делать, мать осталась довольна, говорила, что так вернее будет. И сыночке будет чем заняться вместо разных глупостей. Но деньги на штраф в паспортный стол дала без единого слова, знала, что даром не дадут.

Кстати сказать, насчет извещения по почте мать его надула, как маленького. В руки не дала посмотреть потому, что это была старая бумажка, прошлогодняя, когда ему еще 18-ти не исполнилось. Это она устроила фокус, чтобы проверить подозрения, что с отцовыми деньгами не так чисто, и Артем попался. Выяснилось у кассы, там он получил деньги на предъявителя без всяких извещений. О-па!

Теперь уже, много лет спустя, Артем догадался, что был тогда к матери несправедлив, но это когда её на свете давно не было. Она скончалась от скоропостижного неопознанного рака буквально в три недели, почти не мучилась, только жалела перед концом, что он на той евреечке не женился. Была бы у неё хоть какая, но своя кровиночка, а так ни котенка, ни ребенка у сына нету, и жена попалась оторва, та-то была ничего девушка, незлая и культурная, хоть и нерусская.

И любила мать его, но только