— А-а-а-а!!! — заорал Конь, отскакивая от меня сразу на десять шагов.

— Всех убью!!! — заорал Кощей, со свистом взмахивая мечом и крутнувшись, выглядывая возможных врагов. Правда, почти сразу опомнился и хмуро уставился на меня. — Чего орешь как оглашенная? Как будто впервые оживаешь.

Я села и смущенно пробормотала:

— Простите. Ногу свело. — Не признаваться же, что банально испугалась Конячьей морды в неожиданном ракурсе? Конь ведь и обидеться может. — А вы что тут делаете?

— Стоим, не видишь, что ли? — буркнул Кощей. — Ждем, когда воскреснешь. Вон утро уже зачинается, магия еще час назад вернулась, а ты все не воскреснешь никак, будто и яблоко мое молодильное не харчила. Уж думал в Источник тебя кунать, да сомневался, стоит ли круг магический раньше времени разрушать.

— Неужели ты за меня в кой-то веки волновался, папочка? — само сорвалось с языка.

Правда, потом я этот самый язык прикусила, сообразив, что время для острот не самое удачное. Особенно при том, что я и через Смородину ему уже много чего наговорила.

Однако Кощей лишь наградил меня мрачным пронзительным взглядом, а затем просто молча развернулся и отправился прочь, к дворцу.

— Зря ты так, — отметил Конь, подходя ближе. — Царь самолично тебя охранял, время воскрешения рассчитать пытался, а ты… ты молодец, хоть и девка. Отныне можешь на мне ездить, как вздумаешь. Коли Кощей разрешит, конечно, — добавил он.

— Спасибо. — Я улыбнулась и, опираясь рукой на колодец, осторожно встала. Однако ни ожидаемого дрожания в коленях, ни головной боли не почувствовала. Тело пронизывала сила Источника, даруя бодрость и энергию.

И тем не менее усталость была. Не физическая — душевная. Слишком много напряжения было в последнее время, так что ощущала я себя измотанной морально, буквально выжатой, как лимон.

Но все-таки все получилось. Я, черт возьми, это сделала! Теперь бы узнать, что с Наволодом все в порядке, и…

— Эй, там! — раздался вдруг откуда-то снизу глухой голос. — Царь ушел?

И из воды, булькнув, появился череп, мерцая глазницами.

— Яр! — радостно воскликнула я. — Ты тоже вернулся? С тобой все в порядке?

— Будет, если ты вытащишь меня, пока я совсем не отсырел, — ворчливо сказал он. — А вернулся я давно. Только вида не подавал, не хотел без тебя с Кощеем общаться.

Я поспешно вытащила посох, и тот, сверкнув глазницами, мгновенно высох в руках.

— Ну вот, так-то лучше, — констатировал Яр.

— А вы с чего вообще самоубиться-то решили? — спросил Конь. — Правда, что ли, магию возвращали? Среди ругани Кощея трудно было разобрать.

— Правда, правда, — ответила я. — И вернули, как видишь. Потрудиться нам с Яром и Ктулхой пришлось… стоп! А где Ктулха?

Я огляделась и даже пощупала сама себя, но осьминожека не обнаружила.

— Так он же с Наволодом в Навь провалился, — напомнил посох. — Помнишь?

Вспомнила. Значит, мой маленький дружок вернулся с хозяином домой. И вот вроде и порадоваться за него надо было, а почему-то стало грустно.

— Ладно, поехали в замок, — произнес Конь. — Царь Кощей приказать изволил. И вид посерьезней сделай. Чай, слуги смотреть будут. Яр, сделай красиво.

Я залезла в седло, а череп хмыкнул и вновь сверкнул мертвенно-зеленым светом, выполняя его просьбу. Теперь вместо потрепанного сарафанчика на мне красовалась наколдованная Яром иллюзия привычного черепастого доспеха. Сам же посох не только ярко сиял глазницами, но и сотворил вокруг нашей милой компании светящуюся темным багрянцем ауру. Конь эффектно изогнул шею, перешел на гарцующую рысь, и в таком вот парадном виде мы и въехали в замок.

Толпа нежити вокруг восторженно кричала, сипела и подвывала, подбрасывая в воздух кто свои шапки, а кто свои (а может, и чужие) головы. Отряд рыцарей Смерти, выстроившись в две колонны, взял боевые косы в положение «на караул», окружив нас почетным эскортом.

Глядя строго перед собой, Конь прогарцевал прямо в распахнутые ворота, выбивая копытами искры из мощенной булыжником дворцовой площади.

Остановились мы в десятке шагов от центральной лестницы.

— Слезать? — шепотом спросила я, не переставая улыбаться и приветственно махать рукой.

— Рано, — так же тихо отозвался Конь. — Сейчас выход Кощея.

И точно. Распахнулись огромные двери, и в сопровождении слуг на черно-мраморное крыльцо вышел отец.

Его парадный доспех зловеще мерцал, голову венчала массивная золотая корона с черепушками, а за спиной развевался черный плащ.

— Ветра же нет вообще, — удивленно шепнула я посоху. — А плащ летает так, словно ураган на улице.

— Замолчи, Марья, — зашипел в ответ Яр. — Не порть эффект!

Кощей тем временем положил левую руку на огромную рукоять кладенца в украшенных самоцветами ножнах, а правую поднял, призывая всех к вниманию.

На дворцовой площади тотчас стало тихо, как на кладбище. Нечисть замерла. В любом другом случае можно было бы сказать, что все затаили дыхание, только покойники, даже условно ожившие, в принципе не дышат.

Вперед из-за спины Кощея вышел скелет в богатых одеждах и развернул перед собой длинный свиток. Узнав Костопраха, я едва сдержалась от радостного возгласа. Как же я по нему соскучилась!

— Марья Бессмертная! — начал читать он, и усиленный магией голос прокатился по площади. — Сим приказом царь Кощей самолично жалует тебе свое прощение и признает своей наследницей! Кроме того, за совершенные тобой деяния, что слабые людишки вполне могут назвать подвигом, царь Кощей жалует тебе замок, издревле известный как Дракенмор! А также приказывает впредь именовать тебя полным именем Марья Бессмертная, царевна Дракенморская! А сейчас в благодарность за содеянное царь Кощей изволит отписать в твою долю пятую… — Костопрах запнулся, внимательно вглядываясь в свиток, — нет, тут что-то зачеркнуто… Седьмую! Нет, снова зачеркнуто… так, момент… ага! Изволит отписать в твою долю двадцатую часть сокровищ! В меру эту, само собой, не входят вещи магические, камни особо чистой воды и монеты, имеющие памятную или историческую ценность, — закончил он.

Я несколько ошарашенно уставилась на стоящего в гордой позе Кощея. Эк его пробрало, пока без колдовства оставался! По собственной воле золотом делится! Хотя… двадцатая часть — это сколько? Пять процентов?

Вот даже не знаю, награда собственной дочери в пять процентов за возвращение магии и Источника для Кощея — это жадность или невиданная щедрость?

Впрочем, главное, что отец в принципе меня наследницей признал. Значит, мой спич о родственниках его все-таки зацепил. Так что я поклонилась, благодаря за дары, и звонко крикнула:

— Благодарю, батюшка!

После чего площадь взорвалась радостными выкриками.