— А что дон… то есть отец Франциск?

— А он вдруг начал плести, что у него тоже есть свои источники и что вроде как ему не так уж нужна карта, и что он хочет просто подстраховаться.

— А потом?

— Что потом? Я послал его к чертям собачьим, а он дал мне в зубы. Вот и конец аудиенции.

— Харт, но это ведь наш шанс!

— Шанс на что? И почему это уже «наш»?

— Ну, в смысле ваш, то есть твой и леди Бертрам. Тебе нужно согласиться показать ему дорогу к кладу, и он не только отпустит тебя и эту, по сути, ничтожную особу, но и, ручаюсь, щедро наградит тебя!

— Ой, что-то сомневаюсь я в его добродетелях, — пробормотал Харт и ойкнул, неосторожно облокотившись на бедро, на котором расплывался огромный синяк. Губы его распухли, и он по дурацкой манере, свойственной всем, кто когда-либо что-то разбивал, то и дело трогал ее то языком, то пальцами.

— Тогда тебе надо бежать, Харт! Он не оставит тебя в покое, пока не узнает все, что ему надо. Нельзя медлить ни минуты! Если ты не поможешь ему, он тебя просто уничтожит!

— Я, конечно, не против бежать, — задумчиво проговорил Уильям, стараясь устроиться на жесткой циновке так, чтобы больной бок не беспокоил его, — но, увы, Робер, не вижу к этому ни единой возможности. К тому же с чего-то ты так воодушевился? Это ведь всегда было моим амплуа, разве не так? — при этих словах Харт испытующе глянул в глаза д’Амбулену.

Тот смутился, но взгляда не отвел.

— Просто я очень хочу помочь тебе, Харт. Да и своя шкура мне тоже дорога. После тебя ведь примутся за меня, не так ли?

— Это уже ближе к истине, — усмехнулся Харт. — И как, позволь полюбопытствовать, ты собираешься отсюда бежать?

— Мы, Уильям, мы собираемся бежать. У меня, Харт, есть план!

— Попахивает прожектерством. Нет, Робер, мы с тобой как-то стремительно меняемся ролями: ты безумствуешь как молокосос, а я как муж в летах увещеваю тебя быть осмотрительней. Все это пустые мечты, Робер, и глупое прожектерство. Я здесь уже третью неделю и не увидел ни малейшего шанса. Как ты за день умудрился разглядеть его?

— Если ты заметил, Харт, я-то не склонен к пустым мечтаниям. Когда я говорю, что мы убежим, значит, мы убежим. Но если, конечно, ты предпочитаешь и дальше гнить в этой норе и питаться кукурузной похлебкой…

— Мне нравится это не больше, чем тебе! — оборвал его Харт. Он был уязвлен, хотя старался не показывать этого. — Но бежать без плана, без подготовки, без знания местности, без оружия наконец…

— У нас есть оружие, — спокойно сказал д’Амбулен.

Уильям вскинул голову: он уже и забыл, как это здорово, держать в руках прохладную сталь. Мачете не в счет, этот грубый широкий нож с деревянной рукоятью у них отбирали сразу же, как только заканчивались работы на плантации. Но откуда у избитого и беспомощного пленника может взяться оружие? Этот вопрос Уильям и задал д’Амбулену.

— Не беспокойся, я об этом позаботился, — ответил тот. — При мне всегда стилет, спрятанный в специальном кармане голенища. Когда меня схватили, ни у кого не возникло мысли отобрать у меня сапоги. Отобрали шпагу, пистолеты и успокоились. Но стилет в умелой руке — не менее грозное оружие. Я дам тебе его. Он остер, как бритва.

— Но… — растерялся Уильям.

— Ты хочешь сказать, что у ворот слишком много стражников? — оживился д’Амбулен. — Уверен, что к полуночи все они будут пьяны. Ты же видел, сколько гостей пожаловало. В честь праздника им наверняка выдали вино. Неожиданность и темнота будут работать на нас.

— Предположим, — задумавшись, мрачно ответил Уильям. — Но что потом? Я, например, даже не знаю, в какую сторону бежать. Мы очутимся ночью в непроходимом лесу без воды и пропитания. А главное, одним стилетом с индейцами, которых отправят за нами в погоню, мы не справимся.

— Уильям, я тебя не узнаю! — с разочарованием воскликнул доктор-иезуит. — Ты мне всегда казался таким бесстрашным и решительным… Неужели неудача и плен сломили твой дух?!

— Не надо путать решимость с безрассудством, а силу духа — с бахвальством!

О, вдруг Харт сообразил, что повторяет д’Амбулену то, что однажды пытался донести до него сэр Фрэнсис на борту «Головы Медузы» и что никак не хотело укладываться в его голове до тех пор, пока могучий кулак Кроуфорда не впечатал эту простую истину ему в затылок. Молодой человек грустно улыбнулся. Мудрость приходит только с опытом.

— Перестать быть дураком никогда не поздно, — продолжил он вслух. — Но чтобы ты не думал, будто я струсил, то вот мое последнее слово: я согласен на побег. Но только после того, как мы придумаем, как его осуществить.

— Нет, Уильям, нет, никаких отсрочек! Бежать надо прямо сейчас — второго такого шанса не будет. Все редукция взбудоражена приездом отца Франциска, никому нет до нас дела. Если мы сумеем убить часового и выбраться, нас не схватят, ручаюсь за это! — д’Амбулен стукнул кулаком по колену. — Пока у нас есть время, я расскажу немного о своих злоключениях, и ты поймешь, откуда у меня такая уверенность…

Не успел д’Амбулен закончить фразу, как за стеной их темницы послышался приглушенный шум, стон и звук падения тела. Пленники замолчали и не дыша уставились на дверь.

Через секунду она распахнулась, и на пороге возник мужчина, лицо которого было до самых глаз повязано платком.

— Харт, вы здесь? — громким шепотом спросил незнакомец.

— Да, а что? — не успевший опомниться от потрясения Уильям не мог придумать ничего лучше подобного ответа.

— Давай быстрей! Бежим отсюда!

— Но со мной мой друг!

— Господи, когда успел… — пробормотал незнакомец, хватая его сильной рукой за предплечье и помогая подняться, — …у некоторых приятели заводятся как вши. А ты чего сидишь? — обратился он к растерянному д’Амбулену, замершему у стены. — А ну-ка вставай и бежим!

Второй рукой он дернул француза и, подталкивая Харта к выходу, почти выволок Робера наружу. В полной темноте к ним подскочило еще несколько человек, и они едва не на руках потащили их за хижину, в сторону резиденции профоса.

— Стойте, туда нельзя! — горячо зашептал Уильям. — Там дом профоса!

— Туда-то нам и надо! — тоже шепотом ответил незнакомец. — Там-то нас не будут искать!

— А как же Робер? — взволновался Харт.

— A-а, не тот ли это лекаришка? — в голосе незнакомца прозвучала такая ненависть, что Харт испугался. — Тогда я, пожалуй, приму меры предосторожности!

Нечаянный спаситель отпустил Харта и, обернувшись к Амбулену, которого волокли под руки два дюжих мужчины, вытащил из своего кармана грязный носовой платок, скомкал его и, не обращая внимания на возражения француза, затолкал прямо ему в рот.

— Так-то лучше, — пробормотал невежливый герой и махнул рукой своим спутникам, — тихо, ребята, давайте за мной!