Папой Римским в 1284 году, но в 1288 году этот доход иссяк. Затем король отправил посольство в Рим, чтобы потребовать нового децима, официально обоснованного возобновлением военных действий против Арагонского королевства, прерванных после неудачи крестового похода в 1285 году. В июне 1289 года Папа, хотя и неохотно, но согласился на просьбу короля о еще трехгодичном дециме[340]. Опасения Папы были полностью оправданы: Филипп воевать с королем Арагона не хотел.

В фискальной политике Капетингов трехлетний децим 1289 года ознаменовал собой настоящий перелом, причем с двух точек зрения. С одной стороны, вопреки традиции, ответственность за сбор была возложена не на папского легата, а на прелатов королевства, архиепископа Руана и епископа Осера, которые оба находились в тесной зависимости от короля. Формально условия Папы были соблюдены: децимы собирали не люди короля. Но Гийом де Флавакур, архиепископ Руана, и Гийом де Грес, епископ Осера, были ответственны за расследование чудес короля Людовика в 1282–1283 годах[341]. Самое меньшее, что мы можем сказать, это то, что они находились под контролем короля. На самом деле, офицеры короля очень быстро взяли под контроль процесс сбора децима или даже непосредственно осуществляли его[342]. С другой стороны, опять же впервые, целью децима, как было сказано в пояснительном меморандуме, больше не был поход в Святую Землю, как в случае 1284 года когда экспедиция была благословленная Церковью. Филипп Красивый действительно говорит о новом походе, но очень туманно и таким образом, Папу Римского просто обманули. Король полностью взял контроль над сбором над децима в свои руки, а сменявшие друг друга Папы тщетно пытались его восстановить.

Стоимость Аквитанской войны (1294–1297)

Королевское правительство на этом не остановилось. В 1292 году оно попыталось ввести мальтот (maltôte), налог на сделки на севере королевства, из расчета один денье с каждого ливра (0,4%). На практике же такой налог было трудно взимать: поэтому многие города предлагали королю выплатить единовременную сумму, чтобы получить от него освобождение. Париж заплатил 100.000 ливров, Ла-Рошель — 10.000. Очень непопулярный (в Руане даже вспыхнуло восстание) мальтот был окончательно приостановлен в 1297 году. Несмотря на относительную неудачу, попытка ввести новый налог должна быть отмечена, так как в отличие от децима или феодальной помощи, мальтот был задуман как постоянный налог. Очевидно, что для Филиппа Красивого это был способ постоянного увеличения имеющихся доходов[343].

Начало Аквитанской войны весной 1294 года и особенно продление военных действий в последующие годы вызвали новые потребности в деньгах. Правительством последовательно были изучены три способа пополнения казны.

Опираясь на прецедент децима 1289 года, Филипп Красивый быстро воспользовался вакансией Святого Престола между 1292 и 1294 годами. В конце лета 1294 года король сам созвал ассамблею духовенства в каждой церковной провинции. Не без торга, но он получил децим на два года, который затем несколько раз продлевался. Необходимость "защиты королевства" преодолела все возражения. На этот раз офицеры короля взяли на себя прямую ответственность за операции по сбору денег. Даже традиционно освобожденные монастыри, такие как аббатство Сито, которые имели привычку платить сборщикам децима единовременную сумму, чтобы не попасть под действие общего права, не осмелились протестовать и были вынуждены делать взносы, в соответствии с теми же запросами, что и для предыдущих субсидий. За несколько лет, между 1289 и 1298 годами, Филиппу Красивому удалось присвоить право сбора децима, и формального согласия духовенства королевства оказалось достаточно, чтобы санкционировать его сбор[344].

Однако вскоре дохода от децима оказалось недостаточно. Возможно, что, повторявшийся слишком часто, он в итоге дал более низкий сбор для неумолимого роста расходов. Не ограничившись присвоением децима, Филипп Красивый затем предпринял замечательное фискальное нововведение: однопроцентный налог, с дохода каждого подданного. Принятый в течение 1295 года, после отказа от проекта налога на товарные запасы, новый налог, собранный достаточно эффективно, принес около 300.000 ливров. Но этого все равно было слишком мало. Затем было взыскано два двухпроцентных налога, в январе 1296 и апреле 1297 года; третий двухпроцентный налог последовал в начале 1300 года. По сути, это была форма подоходного налога. Эти налоги были относительно справедливы в принципе и на практике претерпевали изменения, так на Юге второй двухпроцентный взимался в форме фуажа (fouage, налога на очаг), в соответствии с местной традицией; напротив, главные города графства Фландрия предпочитали платить единовременную сумму, согласованную с офицерами короля[345].

Однопроцентный и двухпроцентный налоги были выгодны, но в долгосрочной перспективе, поскольку их сбор был рассчитан на несколько лет, так в 1301 году все еще собирались остатки однопроцентного налога, введенного в 1295 году. Поэтому необходимо было тем или иным способом срочно пополнить королевскую казну. Король умножил количество принудительных займов. Это не было новшеством, но королевское правительство умело воплощать задуманное в жизнь с грозным мастерством. В города были направлены многочисленные запросы и состоятельные люди были вынуждены выдавать королю большие займы. Согласно записке, написанной советником короля, вероятно, в 1297 году, жители добрых городов на севере королевства одолжили королю 630.000 турских ливров; прелаты и бароны, служащие Счетной палаты и Парламента — 50.000 ливров. Евреи раскошелились на сумму более 200.000 ливров, а ломбардцы, на сумму 65.000 ливров[346].

Последним найденным решением для покрытия расходов на Аквитанскую войну были манипуляции с монетой. По тем временам прибыль получилась огромной, поскольку в 1298–1299 годах эта операция принесла 1.200.000 ливров, в то время как общий доход, собранный королем, составил в общей сложности 2.000.000 ливров. Однако в долгосрочной перспективе девальвация денег была вредна для экономики. В обещаниях, которые он раздавал, чтобы получить деньги после Куртре, король делал большой акцент на возвращении к "хорошим деньгам" времен Людовика IX.

Именно в свете решений, принятых в 1294–1295 годах, необходимо рассматривать весь период, который заканчивается битвой при Куртре. С 1294 по 1302 год королевские армии одерживали общие победы, как в Аквитании, так и во Фландрии. Это были славные годы, в течение которых, казалось, что все Филиппу Красивому удается. Даже первый конфликт с Папой Бонифацием VIII, вызванный недовольством клириков тем, что двухпроцентный налог, введенный в январе 1296 года, распространялся и на них, хотя они уже платили децим, закончился в пользу короля. Папа фактически разрешил королю облагать духовенство налогом без предварительного согласия Святого Престола, "в случае крайней необходимости", то есть, по сути, когда король считал это полезным. Однако следует помнить, что хотя переговоры все еще велись, на практике все уже было решено с 1289 года, и в любом случае с 1294 года, когда офицеры короля взяли под свой контроль сбор децима. Поэтому неудивительно, что сборы децима практически не прекращались до самого конца царствования Филиппа. С точки зрения короля, речь шла о том, чтобы заставить Церковь принять полное участие в финансировании войн королевства, идея, которая не была полностью абсурдной[347]. Для короля это был налог, который было легко собирать, поскольку методы сбора были хорошо отработаны, а