Трауберг что-то кричал аэродромной охране. Те были в растерянности, со страхом смотрели на приближающуюся машину. Их было четверо. Бригаденфюрер тыкал пальцем в грузовик, призывал военных исполнить свой последний долг, задержать этих проклятых русских.

Охранники растерянно переглянулись. Видимо, отказались – на них заорали, но они только попятились, мотая головами. Потом аэродромная стража побросала автоматы и припустилась вдоль забора. Эсэсовцы не стали в них стрелять – только патроны переводить! Они собирали брошенное оружие, а Трауберг и пилот Шварцман двинулся вперед. До ангара оставалось метров двести.

– Федор, поднажми! – терпения уже не хватало. Андрей расставил ноги, пристроил автомат на крышу кабины и открыл огонь.

Вобликов не отставал. Трауберг, пригнувшись, бросился к воротам. На пятки ему наступал пилот. Этот тип был живучий, его никак не удавалось подстрелить.

Телохранители отстреливались, но дистанция, разделяющая противников, пока не позволяла вести прицельный огонь.

Шашкевич обогнул спортивную площадку, пару беседок, и теперь машина выходила на финишную прямую. Он плавно усиливал давление на педаль акселератора – «Опель» разогнался, визжал, надрываясь, двигатель…

– Эй, в кабине, пригнитесь! – крикнул Вобликов. И не зря – разлетелось стекло, пули градом осыпали капот. Но машина шла прямым курсом, никуда не сворачивая. Значит, с Шашкевичем все нормально!

Один из охранников прекратил стрельбу, помчался в глубь ангара догонять хозяина. Остался детина, которому Андрей сломал челюсть.

Ворота приближались, мелькало белое как мел лицо телохранителя. Оно тряслось, парень испытывал чудовищные страдания, но продолжал выполнять поставленную задачу: стрелял одиночными, пятясь в темноту.

До ворот оставалось метров двадцать, когда у охранника кончились патроны. Сменить магазин он уже не успевал. Эсэсовец выбросил автомат, помчался прыжками прочь. Но поздно! Громоздкий «Опель» пролетел ворота, раздался душераздирающий крик, машину тряхнуло – она наехала на мягкое препятствие! Смерть, конечно, так себе…

Шашкевич опомнился, ударил по тормозам. Грузовик занесло, он закружился, как упитанная балерина, снося все, что попадалось на пути: какие-то стеллажи, станки, складированные коробки и ящики. Дух захватило от этого аттракциона!

– Вобликов, на пол!

Они дружно повалились на настил – иначе просто выбросило бы наружу! Рушились со звоном упирающиеся в потолок конструкции. И неизвестно, как долго продолжалось бы это безумие, не уткнись колеса в бетонный выступ. Тряхнуло в последний раз – все кишки наружу!

– Шашкевич, ты что?!

– Это не я, товарищ майор! – прохрипел в кабине оперативник, выбивая ногой заклинившую дверь. – Тормоза отказали!

– Мозги у тебя отказали! Все наружу! Крейцер жив?

– Да вроде жив, товарищ майор…

– Пусть не выходит, там сидит! Вобликов, ты в порядке?

– Я весь обалдевший, товарищ майор… – пролепетал лейтенант, собирая в кучку бегающие глаза. – А в остальном все отлично…

Шашкевич соскочил с подножки, прошелся длинной очередью – очевидно, для профилактики. Слетая на пол, Андрей видел, как вывалился из кабины Крейцер. Кому было сказано сидеть в машине! Куда он потом подевался?

Вокруг творился хаос. Все перемешано, разбросано. Очевидно, с этой стороны здания находилась местная ремонтная база. Валялись переломанные ящики с металлическими деталями.

Андрей поторапливал: вперед, вперед… Строение состояло из двух смыкающихся пространств, непосредственно ангар располагался дальше, его отгораживали брезентовые занавеси. Вдоль стен стояли самолеты: легкомоторные монопланы, несколько бипланов, отдаленно напоминающих советские «кукурузники».

Беглецы уже ушли, но остался прикрывать стрелок – снова в полумраке загремели выстрелы! Кувыркнулся Вобликов, выстрелил с колена. Ракитин лежал на боку, посылал пули в колышущиеся занавеси. Со стоном вывалился в проход последний охранник – нашла-таки героя пуля.

– Товарищ майор, меня в руку ранили… – прохрипел в стороне Шашкевич. – Больно, сука…

– Федор, оставайся на месте. Сделай перевязку. Мы сами справимся. Олег, за мной!

Покойник-немец все же выполнил свою задачу – на минуту задержал погоню. Оперативники пронеслись сломя голову, влетели в просторный ангар. Здесь тоже были ворота – в дальнем конце. К ним уже приближался легкомоторный «Шторьх»! Когда успели? Значит, все было готово к побегу!

Плавно покачиваясь на шасси, самолет миновал ворота, небольшой, невзрачный, лишенный опознавательных знаков, за исключением номера на борту, который для большинства людей ничего не значил! Даже брезент с него не стали снимать из-за нехватки времени, просто откинули, освободив кабину. За самолетом тянулся скомканный матерчатый шлейф. Моноплан был не больше десяти метров в длину, весил меньше тонны. На одной заправке с крейсерской скоростью 150 км/час мог пролететь около 400 километров. Поблескивала застекленная кабина. Пилот был на месте, долговязый Трауберг еще гнездился, верх кабины был отброшен.

Ракитин вскинул автомат, но заскрипел зубами, опустил. Нет, нельзя…

– Вобликов, догнать!

Они сорвались с места, кинулись через открытое пространство. Самолет выворачивал куда-то влево. Что это? Знакомый силуэт мелькнул в проеме, бросился наперерез, истошно крича:

– Герр Трауберг, это Крейцер! Нельзя туда, остановитесь! Там русские танки, они перекрыли дорогу!

Ракитин чуть не задохнулся. Что он делает?! Видно, как-то пробрался вдоль стены, выскочил наружу. Что гнало Крейцера – страх за семью? Обида за провал большого дела, в котором он, как ни крути, участвовал? Оскалилась физиономия маститого разведчика. Он распрямил спину, вскинул руку с пистолетом:

– Мерзкий предатель! – и стал нажимать на спуск, разряжая обойму. Значит, не дурак, сообразил, откуда ноги растут. Крейцер отпрянул, повалился за створку ворот. Самолет уходил, набирая скорость.

Трауберг плюхнулся на сиденье, задвинул фонарь кабины. Отвалился брезент, распластался посреди проезда. Задыхаясь, Ракитин вылетел из ангара. Взлетная полоса была перепахана снарядами – все же авиация здесь поработала.

«Шторьх» – машина короткого взлета и посадки, но все равно ей нужно пространство для разгона! Пилот и не собирался здесь взлетать. Он уводил машину влево, провел ее через пролом в ограде – там как раз хватало места для взлета. За оградой тянулась автомобильная дорога… Неужели прав был Крейцер и именно так собирается взлетать пилот?

– Олег, надо догнать… Повредим самолет, сделаем все, чтобы они не взлетели… Если улетят – это катастрофа, через час он сдастся союзникам, и назад нам его уже не получить…

– Догоним, товарищ майор, – отдувался Вобликов. – Что нам стоит дом построить… Стреляйте по шасси, по крыльям, по фюзеляжу – вдруг сумеем что-нибудь сломать…