— Невероятно… — часто заморгав, прошептал Грег. — Это просто потрясающе!

— Получается? — затаив дыхание, спросил доктор Биф.

Доктор Гордон, открыв от изумления рот, пялился на столбики цифр и взметнувшиеся дуги синусоид. Он был способен оценить по достоинству всю эту безумную пляску показателей.

— Это… Это просто не описать словами… — глаза Грега разгорелись, руки затряслись от восторга. — Я вижу, как он, чувствую, как он! Это же полный контроль, коллеги… Это победа… Это революция!

Злой стоял на коленях.

Он был окончательно повержен. Теперь не только тело, но и его разум был отдан на поругание победителю. Он стоял на коленях, склонив голову, и в оцепенении ожидал своей участи.

— Это… Это невероятные перспективы! — завороженно пробормотал Грег, и его пьяный восторг, словно по трубкам, перетекал к Злому.

И Злой оскалился, вторя радости своего повелителя.

— Это мощно, это грандиозно! — тряся кулаками, закричал Грег.

И Злой тоже затряс кулаками, разбивая их в кровь о решетку.

— Тот, у кого будет контроллер, — станет владеть миром! — так восторженно возопил Грег, что даже его коллеги покосились на него с некоторой опаской.

И пока присосавшийся к мозгу Злого паразит предавался восторгу победителя, тот ощутил некоторое ослабление этого жуткого, подавляющего контроля.

Надо же — какая-то искорка еще теплилась в нем. Последним усилием он постарался раздуть в себе этот слабый огонек. Огонек тлел, медленно разгораясь в последнем, не тронутом еще уголке разума, становясь все ярче, все горячее.

Этим последним, что еще оставалось в нем своего, была ненависть.

Ненависть…

Теперь она разгоралась, захватывая все его существо, поддерживая разум и волю, — как костыли поддерживают безногого калеку.

Злой прислушивался к своим ощущениям и почуял это странное, новое образование разума — словно живая, пульсирующая вена, тянувшаяся в сторону от его головы, от его тела. Он бросился по этому темному туннелю — прочь из собственного тела.

И с изумлением увидел себя со стороны: обмякшего, грязного, безвольно уткнувшегося в решетку.

Черт возьми — он же смотрит на себя глазами Грега!

Вот что означали эти слова — «обратная связь»…

Зря вы, доктор Грегори Стивенс, не послушали коллег. Обратная связь, оказывается, серьезная и презабавная штука: ты пытаешься контролировать объект, но при этом — даешь возможность объекту контролировать себя самого.

И тут уж вопрос только в том, чья воля сильнее…

У Злого почти не осталось воли. Но была заменившая волю ненависть.

И ненависть вспыхнула, заставив предупреждающе загореться красным биофизические показатели на мониторах, вынудив доктора Гордона предупреждающе вскрикнуть, потянуться к аварийному выключателю контроллера…

Поздно.

Его ненависть уже не остановить. И кого-то в этом тесном помещении она убьет.

Злой не знал, как все это работает. Он даже не пытался перехватить контроль над Грегом через эту странную эфемерную «вену». Он просто заставил через нее хлынуть потоком всю накопившуюся злобу.

И Грег закричал.

Закричал страшно, чужим голосом. Схватился за голову, упал — и принялся кататься по полу, дергаясь в конвульсиях.

Но поток ненависти не иссякал. Он ворвался в этот сложный прибор, призванный подчинить один разум другому, — и вырвался на свободу, сжигая по пути хрупкие микросхемы. Этой ненависти больше не были нужны посредники.

Что-то происходило — вокруг и внутри существа, некогда бывшего человеком. Существа, забывшего свое имя и знавшего теперь только то, что он — Злой.

Существа, сутью которого в этот момент была одна лишь всепоглощающая ненависть. Чувство, уже потерявшее собственную причину, ставшее самодостаточным и стремящимся притом захватить все окружающее пространство. Злой уже и сам потерял связь с этим чувством: он лишь отстраненно наблюдал, как корчится на полу Грег, как что-то подобное начинает происходить с другими сотрудниками, как нарастает все это безумие и лаборатория наполняется криками ужаса и боли.

Он спокойно смотрел, как один за другим падают навзничь доктора и лаборанты и их судьбе следуют несчастные существа из соседних клеток.

Последним рухнул он сам.

— Черт возьми, что же здесь произошло?

Старший офицер ВБ мрачно стоял в центре лаборатории, а бойцы обходили помещение, придерживая автоматы, с профессиональным интересом осматривая трупы.

— Внешних повреждений не обнаружено, — доложил медик. Он завершил осмотр тел и теперь складывал аппарат экспресс-диагностики, брезгливо стягивая с рук силиконовые перчатки. — Но смею предположить, что это похоже на кровоизлияние в мозг.

— У всех сразу?

— Это всего лишь предположение. Однозначный ответ можно дать только по результатам вскрытия.

— Никакого вскрытия не будет, — отрезал офицер. — Тела не покинут пределов лаборатории.

— Сэр! Этот еще жив, сэр! — раздался голос одного из бойцов.

— Ученый? Лаборант?

— Похоже, опытный образец…

Офицер вместе с медиком подошли к мощной решетке, вырастающей из плитки пола и врезающейся в белый потолок. На синтетическом покрытии вольера чуть вздрагивало изможденное тело.

— Попытаемся спасти? — предложил медик.

Офицер нахмурился и покачал головой:

— Он все равно ничего не расскажет. Это же просто безмозглое тело. И вообще — лучше здесь ничего не трогать. Внимание всем! — офицер повысил голос. — Ни к чему не прикасаться! Прямо отсюда все направятся в блок санации!

— Думаете, это инфекционное? — задумчиво спросил медик.

— Мы в закрытых лабораториях. Ничего нельзя исключать, — ответил офицер. И коснулся сенсора рации на виске. — Докладывает седьмой. Мы на месте. Так и есть — все мертвы… Да, подтверждаю. Все понял… Да, сэр.

Оглядев помещение, он сказал сухо и жестко:

— Никто из научного персонала не должен знать о случившемся. Нам все-таки придется здесь подчистить.

— И что же, разбираться никто не будет? — растерялся медик.

— У меня приказ, — отрезал офицер. — Вас он тоже касается. Никаких разговоров на эту тему. Нам только паники не хватало…

— Что делать с телами? — деловито спросил сержант. Он важно расхаживал среди трупов, словно фермер, любующийся обильным урожаем овощей.

— Главное — не трогать, — поморщился офицер. — Минут через пять прибудет команда дезинфекции. Наша задача — проследить, чтобы всех отправили в Утилизатор. Лабораторию опечатать, карантин высшего уровня!