Сад имел форму круга диаметром ровно шестьдесят футов. Его границу они провели с помощью тридцатифутовой веревки и двух колышков, один из которых вбили в землю в центре будущей строительной площадки, а другим – провели окружность. Старина Мак и пациенты выпололи все сорняки и разметили клумбы и дорожки с помощью цветного шнура. В центре установили фонтан с фигурами трех птиц, которые изрыгали из раскрытых клювов веселые водяные струйки (мисс Эвелин собственноручно выбрала эту композицию в каталоге садового центра). Правда, бабушке птицы показались довольно безвкусными, но она сказала – гораздо важнее, что они нравятся мисс Эвелин и пациентам. И действительно, когда Старый Мак в первый раз подключил фонтан к водопроводу и птицы принялись плеваться, все, кто при этом присутствовал, начали хлопать в ладоши и радостно вопить, как во время фейерверка на праздник Четвертого июля.

После установки фонтана они вскопали клумбы, обложив их по периметру камнями, которые Мак привозил из ближайшего карьера.

Во время работы Ви близко познакомилась с некоторыми пациентами и с удовольствием с ними общалась. Раньше она никогда не сталкивалась с обитателями Приюта, за исключением «гостей», которых бабушка время от времени приводила домой. Больше всего ее удивило, что большинство пациентов выглядели и вели себя совершенно нормально. Взять хотя бы Джесс, которая понравилась Ви больше остальных. У нее были двое детей и муж, которые навещали ее дважды в неделю, и она часто рассказывала Ви, как она жила раньше: встречалась с подругами, работала в школьном родительском совете, тренировала софтбольную команду дочери. Одевалась Джесс в яркие свободные блузки, сшитые своими руками из ткани, которую покупал и привозил ее муж. Ви искренне недоумевала, что она делает в Приюте: Джесс казалась совершенно нормальной. Она даже спросила у бабушки, что с ней и какая у нее болезнь, но та только покачала головой и сказала:

– Ты же знаешь, я не обсуждаю моих пациентов.

– Но она выглядит абсолютно здоровой. Такой же, как ты или я. Такое впечатление, что она вовсе не больна.

Бабушка кивнула.

– Есть болезни, которые не бросаются в глаза, – сказала она. – Они спрятаны глубоко внутри, и чем глубже, тем труднее их лечить.

Ви часто думала об этих словах, когда после обеда работала с Джесс и другими пациентами в саду – в Приюте это время было специально выделено для активного отдыха, и пациенты могли выбирать, куда пойти: на огород, в гончарную мастерскую или на кухню. Существовали и другие нетяжелые занятия. Иногда больные играли в бадминтон или плели под руководством мисс Эвелин настенные панно-макраме. Теперь появился еще и орнитологический сад.

Айрис в саду не работала. «Ты быстро выздоравливаешь, – сказала ей бабушка, – но я не хочу, чтобы ты переутомлялась», – и Айрис с Эриком остались дома, рисуя на предназначенных для клумб камнях божьих коровок, ярких бабочек и колибри. Они также изготовили большую вывеску с надписью: «Сад птиц мисс Эвелин», которую Старина Мак обещал повесить на столбе перед входом. Помимо надписи, на вывеске были нарисованы летящие птицы, над которыми вставала радуга.

Эрик, впрочем, работал над вывеской без особого воодушевления – все его мысли были заняты вурдалаком. Говорил он, во всяком случае, только об этом. Эрик хотел, нет – страстно желал выследить монстра, чтобы Ви и Айрис убедились: он ничего не выдумал.

Следующей ночью было полнолуние, и он составил план.

Эрик предлагал выманить вурдалака из чащи на поляну возле ручья, где его будет ждать ловушка. В качестве ловушки он собирался использовать незамкнутый соляной круг. Как только монстр окажется внутри круга, они быстро перекроют выход дорожкой из соли, и тогда он никуда от них не денется. С пленным вурдалаком можно будет поговорить – узнать, кто он такой и чего хочет. А если что-то пойдет не так, они всегда могут использовать Изгоняющее Заклятье.

Но Ви вурдалак волновал как раз меньше всего. Она по-прежнему стремилась любым способом выяснить, кто такая Айрис и что происходит в подвале Приюта.

Внимание Ви привлекли громкие голоса: мисс Эвелин спорила со Старым Маком о камнях, которые он привез. Она все время повторяла фразу: «Камни должны выглядеть гармонично!», но Ви ни секунды не сомневалась – Мак понятия не имеет, что это может означать. Смущенно поправляя свою драную шляпу, которая делала его похожим на пугало, он тупо рассматривал довольно большой булыжник, который мисс Эвелин держала в руке, утверждая, что этот камень обладает самым подходящим размером и формой.

– Представьте себе шар для боулинга, – втолковывала она, – только не большой, а такой, каким играют в кендлпин-боулинг[20]. Ну, поняли, мистер Макдермот?..

Старина Мак почесал в затылке.

– Большинство камней совсем не такие круглые, мисс Эвелин, – заметил он.

– Он прав, – поддакнул Том, продолжая яростно чесать руки.

– Точно, – подтвердила Джесс.

– Камни необязательно должны быть идеально круглыми, – ответила мисс Эвелин с видом человека, который хорошо понимает, насколько безнадежны любые его усилия. – Но они должны выглядеть гармонично, то есть иметь закругленную форму и быть примерно вот такого размера. Ведь это некрасиво, когда рядом с огромным булыжником лежит камешек размером с бейсбольный мяч, не так ли? Именно это я имею в виду, когда говорю о гармонии.

Старый Мак облизал губы и поправил свою кошмарную шляпу.

– Но, мисс Эвелин… – начал он. – Камни – они совсем разные, и…

Не дослушав, Ви снова повернулась к Пэтти:

– Есть еще что-нибудь новенькое?

Пэтти вздохнула.

– Есть одна вещь…

– Какая?

Не отводя взгляда от Мака и мисс Эвелин, медсестра наклонилась и сказала совсем тихо:

– Наверное, мне не следовало этого говорить, но… Вчера в Приют приезжала какая-то женщина, которая начала задавать разные вопросы. Очень много вопросов. Твоя бабушка и мой дядя очень рассердились, когда узнали… Кстати, доктор Хилдрет ничего такого не говорила?

– Нет. – Ви покачала головой. Вчера вечером, когда бабушка пришла с работы, она действительно была чем-то расстроена, выпила подряд целых две порции джина и только потом начала готовить ужин.

– Что за женщина? Может, родственница кого-то из больных? – спросила Ви. Бабушка часто говорила, что иметь дело с родственниками бывает порой намного труднее, чем с самыми буйными пациентами.

– Я думаю, журналистка.

– Журналистка?

– Ну да. – Пэтти кивнула. – Она устроила в общем зале что-то вроде скандала, и доктор Хилдрет и мой дядя увели ее в конференц-зал.

– Но что она хотела? Что она вообще говорила?

– Этого я не знаю, знаю только, что твоя бабушка и дядя Тед были очень недовольны. Когда журналистка ушла, они спустились в подвал и провели там несколько часов.