Потому что берег внезапно ожил. Множество коротких вёселвспенило серую воду! Десятки лодок одновременно сорвались с места. Ижоры умелии выбрать место для засады, и напасть!

– Вёсла на воду, – стискивая ладонью руль,скомандовал Бьёрн. На вёслах всегда сподручнее в бою.

– Махни-ка Сигурду, – велел ему Хельги. –Пускай проходит слева… А то Эрлинг не додумается ещё.

Пузатая лодья догнала их и пошла с левого борта…

– А теперь вперёд, – сказал Хельги. – И необгонять.

Люди Эрлинга старались вовсю, и неповоротливый кнаррухитрялся идти почти вровень с драккаром. С лодок, летевших навстречу,послышались яростные крики. Кнарр был для них самым лакомым куском. Вот его-тоотбить бы от двух других, загнать на непроходимое мелководье. Очистить отлюдей, да и распотрошить!

Но длинный боевой корабль закрывал кнарр собой. Шагать кдобыче придётся по трупам Хельги и его молодцов, втридорога платя за каждыйотвоёванный шаг! Не велика ли цена?..

Хельги очень хорошо видел скуластые, обветренные лица ижор.Воинственно блестевшие глаза и рты, раскрытые в крике. Удивительно ли, что дажерыжей ведьме не удалось с ними совладать! Вся поверхность реки так и кишелаузкими, стремительно мчавшимися лодками. Воины Хельги молча сидели по своимместам, готовились к встрече.

Но не суждено им было в тот день рубиться в рукопашном бою. Надлодками прокричал рог – и мелькающие вёсла живо развернули их, бросили мимо,погнали вниз по течению. Туда, где, отстав от товарищей, спорил с рекой чёрныйкорабль…

Звениславка высунулась из-под палубы кнарра и погляделаназад, и у неё ослабли колени. Халльгрима не было видно, а его люди бестолковометались по палубе. Драккар неуклюже шевелил несколькими парами вёсел,остальные безжизненно торчали в разные стороны… И в довершение всех бедполосатый парус, столько лет пугавший врагов, внезапно обмяк, сполз вместе среей до середины мачты и там застрял, перекосившись и хлопая на ветру.

Бьёрн кормщик невозмутимо продолжал править вверх по реке.

Звениславка пробралась к Улебу, которому за его силудоверили весло. Улеб орудовал им без особенной охоты.

– Смотри, что делают, – сказал он своей хозяйке,когда та ухватила его за плечо. – И то добро, что не наши словене… А товстать бы да веслом их, урман твоих.

Звениславка так ничего и не поняла:

– Да что ж это, Улебушко… ведь они от нас их уводят, асамих… разорвут!

– Предупредил бы я ижор, – сказал Улеб. – Дане докричусь ведь!

…И, видно, достаточно северных гостей повидал на векуладожанин: как в воду глядел. Ожил чёрный корабль! Дружно и могуче взвились еговёсла и врубились в холодные волны. Тяжёлый корабль прыгнул вперёд. Викингисидели по двое на весло, и каждый был гребцом, каких ещё поискать.

Ижоры поняли опасность, когда уже поздно было что-топредпринимать… Победные крики, раздававшиеся над рекой, сменились рёвомненависти и страха. Лодки, шедшие первыми, попытались увернуться, обтечьдраккар… Не успеть!

Рука старого Олава не дрогнула на правиле. Чёрный корабльврезался прямо в скопище лодок, и разгон был что надо. Скалился на носуразъярённый дракон. Тридцать два весла взлетали и обрушивались, как тридцатьдва боевых топора. Каждое было семи шагов в длину и вытесано из халогаландскойсосны, выросшей на лютых ветрах. За каждое весло держалось сразу четыре руки.Вёсла с треском крушили всё, что под них попадало: борта однодревок, непрочныесамодельные шлемы и хрупкие человеческие кости.

Вой, хруст, вопли повисли над рекой… За кормой драккара водаокрашивалась кровью…

Те, кому повезло больше, натягивали луки, осыпая корабльтучами стрел. Может быть, кого-то они и ранили, но видимого ущерба нанести немогли. Драккар двигался вперёд и хода не сбавлял. За ним оставалась широкаяполоса взбитой в пену воды, где на поверхности плавали только деревянныеобломки челнов.

Теперь никто уже не помышлял о добыче: выйти бы на берег! Итолько несколько лодок сделали последнюю попытку напасть. На одной из них яркоалел в сгущавшихся сумерках плащ кунингаса. Эти лодки повернули вверх потечению, отчаянным усилием обогнали драккар и загородили дорогу.

Но страшный корабль точно в насмешку отвернул в сторону,минуя их… Красный плащ сорванным, но всё же знакомым голосом кричал что-товдогон, размахивая бесполезным мечом… Драккар уходил, и не было сил настичь егоещё раз.

Халльгрим и Видна вместе сидели на третьем весле правогоборта и гребли. Оба хмуро молчали… Стало быть, вот как она встречала их –Гардарики. Отхватить бы тот язык, что повернётся объявить всё это добройприметой!

Хельги Виглафссон и Торгейр Левша лежали рядом на палубепёстрого корабля.

– Я ещё не рассказывал тебе о Стране пруссов, что наберегу Восточного моря, – сказал Торгейр. – Это ведь туда был мойпоследний поход.

Хельги повернулся к нему под одеялом:

– Я смотрю, ты, Торгейр херсир, умнее самого Локи ивдобавок умеешь молчать. Потому что навряд ли теперь я поверну свой корабль…

Торгейр кивнул и с натугой отвёл больную руку за голову.

– Это был конец лета, и ночи уже сделались тёмными… Мыпришли в селение и увидели, что все жители собрались в большом доме на пир.Поэтому никто не слыхал, как мы входили во двор и выходили обратно.

– Плохо ты поступил, – проворчал Хельги. – Яне стал бы так делать, потому что я воин, а не вор!

Торгейр кивнул снова.

– Ты прав. И я всё думал потом, не из-за этого ли нестало нам удачи. Тогда один из моих людей на полпути к кораблю сказал так же,как ты сейчас. Его слова показались мне справедливыми, и мы вернулись. Яприказал трубить в рог, чтобы предупредить пировавших… Тогда они вышли из дома,и мы сразились…

Торгейр замолчал. Хельги продолжил за него:

– Одних из вас перебили, а другие попали в плен и сталирабами, так? Это там тебе изувечили руку?

Торгейр медленно покачал головой:

– Нет… для чего калечить раба? Те, к которым я попал,жили совсем небогато. На таких нападают ради славы, а не для добычи.

Они даже не всех детей, которые рождались, оставляли вживых, потому что не всех могли прокормить.

– Как у нас! – сказал Хельги. – Только у насникто не считает, что это хорошо.

Торгейр усмехнулся:

– А ты думаешь, там не любят детей? Однако там ходят вморе разбойничать по большей части оттого, что есть надо, а земля не родит. Умоего хозяина было шестеро сыновей и всего одна дочь. Были ещё, но тех он велелвынести. Поэтому там мало женщин, и говорят, что раньше у некоторых было понескольку мужей.