Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отойдя от ресторана метров на сто, Даша схватила Филиппа и волоком потащила к дороге. Француз хоть и не сопротивлялся, но не переставал спрашивать:
— Что? Что случилось? Куда вы пропали? Почему от вас пахнет дымом? Вы говорили с детьми Константина Георгиевича?
Даша остановилась, взяла Филиппа за плечи и произнесла тихо, но твердо:
— Не с кем больше разговаривать.
Под тонким кашемиром тело француза начало мелко вибрировать.
— О чем вы говорите?
— Их дом взлетел на воздух.
— Что?!
Даша резким движением притянула Филиппа к себе и зашептала в самое ухо:
— Только что взорвался и сгорел их дом. Весь, целиком. Сначала взрыв, а потом все сгорело. И я должна была сгореть там. Если бы вошла. Вы понимаете?
— А… Но… А… — Кервель хватал ртом воздух, силясь задать какой-то вопрос. — А что стало с…
— Пока не известно. Пожар только-только потушили. И уже… — она сглотнула, — уже нашли чей-то труп. Вопрос только чей.
Закатив глаза, Филипп буквально повис на Дашиной руке. Молодая женщина потащила его дальше, к дороге. Кервель спотыкался и бормотал что-то по-французски.
— Пока полностью не закончится разбор пожарища, нам необходимо скрыться, — бормотала Даша, не столько поддерживая обмякшего спутника, сколько пытаясь с его же помощью сохранить равновесие. — Пока не выяснят, кто жив, а кто мертв, мы и носа не высунем. Мы должны исчезнуть, испариться, раствориться, как сахар в воде.
Последняя метафора подействовала на француза несколько отрезвляюще.
— Но зачем нам надо скрываться? — Пытаясь успокоиться, он принялся глубоко дышать. — И раз, и два… Разве мы виноваты в чем-то? Разве мы причастны к…
— Причастны, не причастны… — Даша замахала руками. — Речь, быть может, о нашей жизни идет. Нам придется немедленно вернуться в Европу. Нет, сначала я должна предупредить отца. Не дай Бог, она и до него доберется. Она ведь не успокоится, пока не завладеет наследством… Нет, сначала домой, в Прагу…
Мысли перепуганной женщины хаотично перемещались из Европы в Африку и обратно. Месье Кервель хоть и был напуган не меньше, но все же заинтересовался:
— О ком вы говорите? Даша заозиралась.
— Разумеется, о бывшей жене Скуратова Илзе Сауш, — прошептала она, убедившись, что вокруг никого нет. — Она вычислила, что речь идет о наследстве, это ее рук дело. Это она всех убила. А теперь пытается замести следы.
— Вы хотите сказать, что Илзе убила бывшего мужа и деверя?
— Разумеется!
— Но зачем?! Если бы Константин Георгиевич остался жив, то скорее всего именно ему и его детям досталось бы все.
— Ему — да. Но не ей, — возразила было Даша, но тут же махнула рукой: — А впрочем, какая теперь разница. — Я скажу вам то, что должна была рассказать с самого начала. Это вы меня сбили своими рассказами о проклятии.
— О чем вы? — Филипп недоумевал.
— Скуратовы располагали кое-какой информацией относительно своего происхождения. Может не конкретной, но достаточной для того, чтобы как только я намекнула на прошлое, сообразить, с чем это могло быть связано. Естественно, Константин Георгиевич обрадовался — у него появлялся шанс вернуть благорасположение своей бывшей жены и внимание сыновей. И он тут же позвонил в Ригу. Только Илзе решила завладеть деньгами без посторонней помощи. Она подговорила старшего сына, чтобы тот устранил сначала Константина, а затем и Романа.
— Почему вы так думаете?
— Потому что Юргис об этом ничего не знал. Он любил отца и… В любом случае наследовать мог только один из них. Естественно, мать поставила на своего любимчика. Господи, что же нам теперь делать…
Месье Кервель растерянно молчал.
Даша приняла решение.
— Что?
— Нам необходимо покинуть Ригу. Срочно. Пока не поздно.
— Что вы имеете в виду? — прошептал француз.
— Полиция проверит номера телефонов, с которых им звонили, и нас упекут до выяснения всех обстоятельств.
— И что?
— И что?! Сразу же обнаружится, что звонила я и что еще пара моих родственников покинула сей мир поспешно и при странных обстоятельствах и…
— Можете не продолжать. — Филипп схватился за сердце. — Бежим отсюда. И немедленно…
Поймав такси, Даша усадила полуобморочного дядюшку на заднее сиденье и задеревеневшими от холода и страха губами с трудом выговорила название гостиницы. Таксист, молодой здоровый латыш, коротко кивнул, а сам зорко взглянул в зеркало заднего вида, пытаясь понять: что же такое происходит с иностранным пассажиром и не собирается ли рыжеволосая русская свершить над ним противоправный акт. Внимательно следя за дорогой, он вместе с тем ни на секунду не выпускал из поля зрения и пассажиров. Его интерес оказался настолько пристальным и нескрываемым, что даже полуоглушенная жутким событием Даша это почувствовала и перепугалась еще сильнее. Не хватало ей для коллекции еще и рижской полиции! Надо немедленно его отвлечь.
«Черт подери, как же по-латышски будет „господин“?
В голову лезли чешские, английские и немецкие обращения, перемежаясь французскими любезностями, кои она старательно заучивала последний месяц.
«Пан водитель? Мистер таксист? Герр месье?»
Все звучало просто чудовищно.
— Товарищ!
Таксист вздрогнул и медленно обернул к пассажирке крупное, рубленое лицо. Худшего обращения придумать было сложно.
— Ка, лудзи?[23]
— Простите, вы говорите на каком-нибудь языке, кроме латышского? — пробормотала Даша по-русски. — Английский, например, или немецкий…
Еще хуже. Таксист снова уперся взглядом в лобовое стекло.
— Я говорю по-русски, — проскрипел он.
— Как хорошо! — Обрадовавшись, что он ее не ударил, Даша, как могла, пыталась изобразить радость пополам с благодарностью. — Это мой э-э-э… двоюродный дядя. Мы сидели в ресторане, и ему внезапно стало плохо. Перелет, климат, все такое… Вы отвезите нас, пожалуйста, сначала в гостиницу; там дядя подождет в машине, а я поднимусь в номер, быстро соберу веши — да что я говорю — они у нас собраны, рассчитаюсь, и срочно в аэропорт. Мы заплатим, сколько скажете.
Таксист ничего не ответил и только посмотрел на прикрепленный к торпеде мобильный телефон.
«Продаст, гад».
А впереди уже виднелись трепещущие на ветру флажки гостиницы.
«Ладно, авось проскочим. Все же Фи-фи иностранец, кто станет его цеплять…»
До номера Даша бежала, будто за ней черти гнались. С трудом попав ключом взамок, она прямиком направилась в ванную комнату. Свои вещи, к счастью, она распаковать не успела — только косметику и купальные принадлежности.