можно на «ты»? — Анна кивнула, — мы с тобой столько раз разговаривали, но, кажется, еще ни разу не болтали.

— Да. Странно. Хотя, нет. Как мы могли болтать? Вы были слишком высоко для того, чтобы мне болтать с вами, я училась и старалась слушаться вас во всем. Теперь я покидаю театр и вас, но вы же останетесь для меня учителем, и надеюсь другом, а с друзьями можно и поболтать.

— С друзьями болтать одно удовольствие, и я готов слушать твою болтовню обо всем, что ты захочешь мне рассказать.

— Вот видите? Со мной это случилось. Наверное, закружилась голова, и я не могла этому сопротивляться.

Иван Николаевич взял ее за руку:

— Я очень рад за тебя. Ты достойна счастья.

— Спасибо.

— Не ожидал, что ты отпуск решишь провести в Москве, Арсений Ильич уговорил?

— Трудно было отказаться от поездки в Москву. Я прожила там много счастливых лет. Потом та моя жизнь оборвалась и я думала, что больше туда не вернусь, но получилось иначе и я туда возвращаюсь.

— Ну, и как Москва? Изменилась? Похорошела?

— Изменилась. Вы давно были в Москве?

— Давно. Очень давно. Лет десять уже.

— Вот я тоже, целых пять лет. Троллейбусы ходят, водные трамваи, Грише очень нравится на них кататься, в магазинах есть, кажется, все — столица. Да, Москва изменилась. — Анна вздохнула, потом улыбнулась, — Расскажите лучше, как вы здесь? Что в театре? Какие новости?

— Из новостей, пожалуй, ничего интересного не расскажу. Однако, помнишь? Когда ты уезжала, мы все были взволнованы, тогда в театр приходили товарищи из органов, со мной разговаривали, интересовались, как строится наш репертуар? Ну, ты знаешь, мы не вправе ничего делать без согласования с республиканским отделом культуры, я тогда им так и говорил. Кажется, еще при тебе они затребовали передать им все личные дела. Мы передали, ждем, волнуемся, что будет дальше? Потом прошел слух, что началась чистка среди городского начальства и в органах тоже, стало не до нас, а мы сидим тихо. Директор через отдел культуры попросил вернуть дела. Вот ждем.

Анна облегченно вздохнула:

— Да. Я волновалась, переживала, уехала в отпуск, а вы тут без меня…

— Может это прозвучит цинично, но я рад, что хотя бы, таким образом, эта беда, надеюсь, прошла мимо нас. Актеры народ непростой, как и все творческие люди, глубоко ранимы, а в нашей среде большое место занимает конкуренция, соперничество и это, как не прискорбно иногда рождает недоброжелательность и зависть. Что было бы с театром, если бы товарищи из органов стали приглашать на беседы наших актеров? Даже представить себе не могу.

— Я очень рада, что эта беда прошла мимо и не коснулась вас и театра. Слава богу, и не обвиняйте себя в цинизме, которого в вас нет.

Подтянулись соседи с патефоном, заиграла музыка, Анна взяла Ивана Николаевича за руку:

— Пойдемте танцевать. Не откажите невесте.

Играл патефон. Танцевали. Празднование продолжалось до позднего вечера.

Уже на следующий день Анна попрощалась с театром, она написала заявление, директор развел руками и подписал и вечером Анна с Арсением были на спектакле, и она была в зале в качестве обыкновенной зрительницы.

Провожать на вокзал пришли все, шумели и опять пили шампанское, милиционеры стояли вдалеке и спокойно наблюдали, среди провожающих был их хороший знакомый, участковый Василий Андреевич Черняйкин, он обещал им проследить за порядком.

Варвара подвела к Анне Ларису и Сенечку, они попрощались и просили передать привет Грише.

Анна пообещала:

— Обязательно передам, а Гриша обязательно приедет к вам следующим летом.

Глава ХII. Каникулы в Саранске, начало войны, театр

Было начало лета 1941 года. Гриша окончил третий класс и его отпустили на каникулы. Почти три месяца он будет жить у своей любимой бабушки Насти. Там он встретится с друзьями Ларисой и Сеней. Сеня подрос и обижается, что его иногда, по старой памяти называют Сенечкой. Лариса стала высокой, стройной и очень красивой. Гриша еще в прошлом году сожалел, что он много ниже ростом и на целых четыре года младше Ларисы. В Саранск, как и в прошлом году, Гриша поедет с дедом Ильей. Дедушка, тоже ждет этой поездки, год назад, когда они с Гришей приезжали в Саранск, он очень подружился с бабой Настей, они бесконечно разговаривали о музыке, о театре и даже гуляли под ручку. Баба Настя зимой приезжала в Москву, Илья Григорьевич водил ее в Большой театр и в МХАТ.

Анна и Арсений тоже собираются поехать в Саранск, у них отпуск в июле, хотят съездить в Рузаевку, туда, где познакомились, сходить на берег Инсара искупаться и выпить бутылку вина, только никто, даже Саша, не может вспомнить название того вина.

Анна полтора года назад поступила на работу, ее приняли ассистентом режиссера на киностудию «Союздетфильм», помог Арсений. Это, конечно, не то, что в Саранске, где она была уже полноценным режиссером, но в этом и разница между Саранском и Москвой.

Арсений продолжает заниматься документальным кино, а та рукопись, которую он хотел превратить в сценарий с участием Александра и Анны, так и осталась лежать в его столе. Илья Григорьевич, прочитав, посоветовал убрать ее, куда-нибудь подальше, чтобы она не попадалась никому на глаза.

До отъезда оставалось всего два дня, нужно было собрать чемоданы и купить подарки друзьям. Сразу после завтрака Илья Григорьевич и Гриша отправились по магазинам за подарками. Для Сени выбрали бамбуковую удочку, которая составлялась из двух частей, к ней в магазине приладили катушку с леской, Дополнительно Гриша выбрал запасные крючки, грузила и несколько поплавков. Илья Григорьевич назвал все это царским подарком. Потом отправились на улицу Кирова в Чайный дом на Мясницкой, там Илья Григорьевич долго выбирал подарок для Анастасии Георгиевны. Принимая во внимание ее страсть к кофе, выбор пал на красивую жестяную банку, заполненную ароматными зернами. На этом остановились, потому что подарок для Ларисы был уже давно приготовлен. Это была книга Александра Грина «Алые паруса».

Еще зимой Гриша простудился и заболел, была высокая температура, и он сильно кашлял, Анна оставалась с ним дома, и чтобы скрасить ему необходимость скучного пребывания в постели, много читала, среди прочитанного оказалась романтическая повесть Александра Грина и уже тогда, Гриша подумал, как было бы хорошо подарить эту книгу Ларисе.

Встречали друзья, те самые для кого были приготовлены подарки. На перроне стояли Анастасия Георгиевна, Лариса и Сеня. Дети первое время смущались, все-таки не виделись целые осень, зиму и весну, но очень скоро смущение