Всем таким вынужденным союзникам приходилось становиться в ряды непротивленцев злу насилием. Анна нередко вспоминала, как об этих современных толстовцах иронически упоминал их с Андреем старший товарищ Иван Андреевич Петровский, к которым он причислял и себя. Он был уверен, что силы зла будут терпеть своих вынужденных союзников до той поры, пока необходимость в их знаниях, опыте и навыках не перестанет быть существенной, и тогда им припомнят прошлое: разницу в воспитании, образовании, благополучии, а особенно в их жизненной философии и приверженности тому добру, как они его понимают.

Иван Андреевич оказался прав. Зло коварно и мстительно, ему необходимы жертвы и оно их находит, и проще всего их находить среди своих вынужденных союзников.

После ареста, сначала Андрея, а потом и всего того, что случилось с ней, пришла уверенность, что с силами зла, ни в каком случае нельзя пытаться договариваться, нельзя полагаться на их обещания и никак нельзя становиться их даже вынужденными союзниками. Уверенность пришла, но вернуть уже ничего нельзя, и оправданием того прежнего союза с силами зла осталась лишь их счастливая с Андреем четырнадцатилетняя совместная жизнь.

Конечно, она благодарна судьбе и ангелу хранителю, что не оставлял ее в трудные дни, помогал сохранить жизнь и не давал пасть духом, указывал путь, на котором она находила поддержку и помощь и оставалась на стороне добра.

Прошло много лет. Силы зла потеряли своих вождей, кажется, влияние этих сил ослабло, они перестали преследовать врачей и космополитов. Неужели появилась надежда на перемены? Может быть, Гришу и Андрюшу ожидает иное будущее?

Ах, когда же это произойдет?

Наконец, она уснула и ей снились счастливые и беззаботные лица Гриши и Андрюши, она видела, как они стоят у борта речного трамвайчика, который быстро идет привычным маршрутом по Москве-реке. Светит яркое солнце, волосы ребят треплет теплый встречный ветер, в руках у них мороженое эскимо, свободной рукой они машут людям, приветствующим их с берега.

Все бы хорошо, но только из затемненного полупрозрачного окна капитанской рубки за ними неотрывно следит бледное лицо следователя Соколова.