— Ну, ну. Не говорите так. Оставьте прошлое в прошлом. Воспринимайте его, как дурной сон. Не больше. Живите настоящим, но не забывайте думать о будущем. Поверьте старику, для женщины нет ничего более прекрасного, чем видеть улыбку на лицах ребенка и мужа. Не вчера, не завтра, а сегодня. Поэтому забудьте о прошлом и начните с этой минуты улыбаться жизни и тогда вместе с вами будет улыбаться не только ваша семья, но и весь мир… Идемте, не будем заставлять Оксану ждать, — Александр Петрович улыбнулся и поднялся на ноги.

— Да, не будем, — робкая улыбка тронула губы Владимира.

Владимир поднялся с кресла и направился вместе со стариком на кухню.

* * *

— Вы заметили, какое сегодня солнце яркое? — Оксана повернулась к Александру Петровичу, хрустевшему малосольным огурцом.

Старик сидел напротив Оксаны и улыбался. Словно мальчишка, он наслаждался теми удивительными ощущениями, что грели его сердце после разговора с Владимиром. Взгляд Александра Петровича устремился к стене за спиной Владимира, сидевшего сбоку от Оксаны и Александра Петровича. Но старика вряд ли интересовала стена. По правде говоря, он и не видел ее. Взгляд старика был отстраненным, даже чудаковатым, направленным внутрь себя, к тому свету, что горел в его груди. Голос Оксаны заставил старика вернуться в реальность.

— Да, да, вы правы, Оксана, — Александр Петрович посмотрел в окно. — Хорошо на улице.

— Хорошо и холодно, — улыбнулась Оксана, бросив взгляд в сторону мужа, елозившего вилкой по тарелке.

Сейчас Владимир походил на Александра Петровича минутной давности. Взгляд мужа Оксаны устремился к тарелке с макаронами, а на губах блуждала легкая полуулыбка.

— Мы с Шариком успели это проверить, — продолжила Оксана, бросая в рот кусочек отбивной.

— Что вы с Шариком? — Александр Петрович изогнул губы в улыбке и посмотрел на Оксану.

— Успели проверить холодно на улице или нет. Пока вы спали, я выгуляла собаку.

— Правда? — старик поддел вилкой макаронину и запустил ее в рот.

— Правда, — кивнула Оксана.

— Спасибо, Оксана.

— Не за что, дедушка Саша. Нам с Шариком эта прогулка даже понравилась. После нее он был такой голодный, что съел все, что я ему дала.

— О, Шарик, всегда голодный, — улыбнулся старик. — Я иногда удивляюсь его прожорливости. В такие моменты он напоминает мне меня, прошлого меня. Раньше я тоже любил хорошо покушать. Хотя, хорошо покушать, думаю, любит каждый мужчина. Недаром говорят, путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. О, сейчас, будь я помоложе, меня не просто было бы покорить, — рассмеялся Александр Петрович.

— Я заметила, — улыбнулась Оксана. — Мне кажется, что вы и одним куском хлеба способны наесться.

— Пожалуй, вы правы, Оксана. Временами жизнь заставляет нас взглянуть на многие вещи иначе… Кстати, я хотел с вами поговорить вот о чем. Вы никогда не думали о том, чтобы отдать Машу в кружок, где учат рисовать? Мне кажется, у девочки талант. К тому же, видели бы вы как горели ее глаза, когда я сказал, что в будущем она может стать знаменитой художницей.

— Нет, дедушка Саша, не думали, — Оксана смущенно улыбнулась и посмотрела на Владимира, продолжавшего безучастно елозить вилкой по тарелке. — Да и знаете. Я в детстве тоже неплохо рисовала, но вы же понимаете — это же детство. Взрослая жизнь требует иного подхода. Я знаю, Маша любит рисовать, но, думаю, со временем у нее это пройдет. Если честно, я бы не хотела видеть своего ребенка художником. Не та это профессия, которая способна принести деньги в семью.

— А кем бы вы хотели видеть своего ребенка?

— Не знаю. Я об этом еще не думала. Может экономистом или финансистом. Эти профессии престижные и хорошо оплачиваются, что, согласитесь, немаловажно в нашей жизни.

Александр Петрович вздохнул и отложил вилку в сторону.

— Посмотрите на меня, Оксана. Посмотрите на любого другого человека, которого встретите на улице. Как вы думаете, счастливы эти люди? Получают ли они от жизни удовлетворение или страдают из-за того, что делают то, что им не нравятся? Еще в детстве я пробовал писать книги, и знаете, ничто мне доставляло столько удовлетворения, как это занятие. Но когда я закончил школу, то сделал то, что делают многие — забыл о желаниях своего сердца. Я выбрал профессию, которая мне приносила деньги, вполне хорошие деньги, как для Советского Союза, но я не получал удовлетворения от того, что делал. Я просто-напросто отбывал ежедневную каторгу, как сегодня делают миллионы людей, а все из-за того, что однажды они забыли о своих детских мечтах, поддались обещаниям лживого и корыстного разума и выбрали иной жизненный путь. Конечно, хорошо иметь работу, которая приносит деньги, но еще важнее иметь работу, занятие, которое приносит тебе удовлетворение, делает тебя счастливым. Знаете, Оксана, я не думаю, что мы приходим в этот мир отбывать ежедневную каторгу. Очень плохо, что многие современные родители вмешиваются в выбор ребенком своего будущего. Жизнь наших детей — это их жизнь. Мы не вправе решать за них, какой жизнью они должны жить. Никто не знает, что будет для ребенка лучше, кроме его сердца. Мы даже не вправе советовать, не то, что решать. Это его жизнь. Это его выбор.

Александр Петрович посмотрел на Оксану и продолжил.

— Оксана, не убивайте мечты вашего ребенка. Мечты — это самое дорогое, что у него есть. Не давайте своему ребенку повода в будущем для разочарований и страданий. Мы не вправе решать за наших детей. Мы помощники им, но не их хозяева. Нам бы со своими жизнями разобраться. Я вот только в шестьдесят лет набрался храбрости и все таки позволил себе делать то, о чем мечтал еще в детстве. А другие люди? Многие так и продолжают страдать изо дня в день, а все из-за того, что когда-то забыли о желаниях своего сердца, забыли о своих детских мечтах.

На какое-то время на кухне воцарилась тишина, которую нарушил Владимир.

— Вы правы, дедушка Саша, мы не хозяева своим детям, а их помощники, — Владимир поднял голову и посмотрел на Оксану, затем перевел взгляд на Александра Петровича. — Если Машке нравится рисовать, я, как отец, обязан поддержать все ее начинания в этом деле. Я лично займусь поисками кружка или курсов, где Машка сможет раскрыть свой талант, если он у нее действительно есть. Не знаю, как Оксанка, но я совершенно не против видеть свою дочь знаменитой