Марго, понятия не имевшая о подоплеке случившегося, смотрела на Нолина, как на исчадие ада. Выглядел он соответственно: растрепанный, помятый, огнедышащий перегаром. Выпить ведь пришлось немало, и действие спиртного сказывалось на речи и движениях Нолина.

– Я помогу вам подняться к себе, – заявила Марго, когда вернулся запыхавшийся привратник, чтобы доложить о том, что «неотложка» будет через пять минут.

– Петра Семеновича нельзя бросать одного, – возразил Нолин, мечтая о том, чтобы поскорее убраться подальше от укоризненных взглядов, сфокусировавшихся на нем.

– С ним побудет Кабир, – решила Марго.

– Я в состоянии добраться до постели самостоятельно.

– Сомневаюсь.

– Клянусь вам! – воскликнул Нолин.

– Мне достаточно одного пострадавшего, – отрезала Марго. – Не хватало еще, чтобы сразу два постояльца свернули себе шею.

– С шеей у месье Банщикова все в порядке. По-моему, он сломал только ногу.

– А по-моему, и руку в придачу. – Марго подтолкнула Нолина в спину. – Идите первым. Я буду страховать вас сзади…

– Не надо меня страховать!

– Не спорьте… Не спешите… Держитесь за перила…

Нолин покорно поднялся по ступеням, добрел до своей двери и сделал рукой прощальный жест:

– Приятных снов, и простите за причиненные неудобства. Я…

– Приятных снов у меня сегодня не будет, – перебила его Марго, – о чем вы позаботились. А что касается прощения, то его еще заслужить надо.

– Каким образом? – насторожился Нолин.

– Догадайтесь сами.

Догадка не вдохновляла. Во-первых, Нолин находился не в том состоянии, когда мужчина производит на даму благоприятное впечатление. Во-вторых, навязчивость Марго настораживала. Почему, вместо того чтобы брезгливо распрощаться с пьяным постояльцем, чуть ли не напрашивается к нему в постель? Может быть, ее стоит спустить с лестницы, как Банщикова? Но, с другой стороны, хозяйка пансиона вручила ему зажигалку и тем самым предупредила о коварных планах американцев. Стоит ли отказываться от услуг единственного союзника?

– Я не в том состоянии, чтобы разгадывать женские загадки, – признался Нолин.

– Это заметно, – кивнула Марго, бесцеремонно заглядывая в комнату. – Фу, какой свинарник! – Она наморщила нос. – Помочь вам убрать?

– Спасибо, я сам.

– Сам вы сейчас ни на что не годитесь. – Войдя в комнату, Марго затворила за собой дверь и моментально сменила тон. – Ты с ума сошел! Разве можно употреблять виски в таких количествах? Две бутылки!

Она приблизилась к столу. Нолин нагнал ее, осторожно тронул за плечо и многозначительно приложил ладонь к уху.

– Захотелось вдруг напиться, – сказал он, отодвигая бутылки, чтобы положить на их место ручку и лист бумаги. – У меня неприятности. Эта командировка – конец моей карьеры.

Продолжая говорить, он бегло изобразил на бумаге буквы «CIA» и микрофон.

– Если ты будешь продолжать в том же духе, то ты действительно немногого добьешься в жизни, – согласилась Марго.

– Давай закроем эту тему, – предложил Нолин и написал на листке по-французски: «Банщиков – пьяница».

– Замнем. Но сперва пообещай, что больше не станешь выпивать со своим долговязым приятелем. – У Марго обнаружился незаурядный актерский дар и способность к импровизации. – Он нехороший человек. Не люблю обсуждать людей за их спиной, но Банщиков часто выпивал тайком. Почти каждое утро от него попахивало спиртным.

– Теперь у него будет вынужденный обет воздержания, – сказал Нолин. – Слышишь? Приехала «Скорая помощь». Наверное, тебе стоит объяснить врачам, что здесь произошло.

– Хорошо, – согласилась Марго. – А ты ложись и ни о чем не беспокойся. Но дверь не запирай. Я должна убрать здесь, чтобы утром Жасмина не испытала шок. Бедняжка была о тебе такого хорошего мнения!

– На лестнице мадам Банщикова вопит, – поморщился Нолин. – Сделай так, чтобы она не явилась ко мне с претензиями, ладно?

– Претензии? Она отпустила мужа пьянствовать среди ночи, и у нее могут возникнуть какие-то претензии? Не смеши меня, Юрий! – В глазах Марго не было ни намека на веселые искорки. – Я ей обязательно скажу, что думаю по поводу поведения ее мужа. И если мадам Банщикова не хочет очутиться с чемоданами на улице, то ей придется выслушать меня молча и смиренно. Спи спокойно.

«Похоже на надгробную надпись, – мрачно подумал Нолин, когда Марго оставила его одного. – Спи спокойно, дорогой товарищ. Но мне, ребята, не до сна».

Он сжег лист бумаги, ссыпал пепел в унитаз, спустил воду и занялся тщательной чисткой зубов. Интуиция подсказывала, что хозяйка пансиона не ограничится наведением порядка в комнате, а ненавязчиво переместится в постель. Но Нолин ошибся. Этой ночью ему действительно позволили выспаться. Но утром…

Когда Марго, завершив уборку, покидала номер, Нолин подумал, что неплохо бы встать и закрыться на замок. Однако здравый смысл оказался бессилен против усталости, лени и похмельной апатии. Кому очень понадобится, того и дверь не остановит, рассудил Нолин, повернулся на правый бок и погрузился в пресловутые объятия Морфея, оказавшиеся жаркими, потными и удушающими. Он проснулся как от удара плеткой и, не открывая глаз, прислушался, пытаясь определить, какой посторонний шум нарушил его покой.

Чужое дыхание. И чужой пристальный взгляд. Кто-то находился совсем рядом, наблюдая за Нолиным. Марго? Джек или Фил? Сексоты Абу Фейяда?

Нолин слегка приоткрыл один глаз и увидел, что в комнате уже светло. Свободная половина кровати была пуста. Неизвестный находился за спиной, сдерживая дыхание. Вот тебе и лень-матушка. Непростительная ошибка! Как можно было оставить дверь открытой?! Или Марго затеяла уборку специально, чтобы покинуть Нолина спящим?

Спящим и беззащитным…

Он прикинул, каковы у него шансы расправиться с неизвестным. Их было немного – значительно меньше, чем того хотелось бы. Примерно один шанс из тысячи. Не тот расклад, когда заранее предвкушаешь легкую победу.

Скрипнула половица. Нолин кожей ощутил, как окружающее его биополе сжимается под давлением приблизившейся тяжелой ауры. Выдернув из-под головы подушку, он швырнул ее через плечо, а в следующее мгновение последовал за ней с простыней, раскинутой на манер охотничьей сети.

Еще до того, как простыня была наброшена на человеческую фигуру, Нолин опознал в ней женщину, а потому не продолжил начатое с каким-нибудь тяжелым предметом в руке. Пальцы, коснувшиеся ночника, оставили его в покое. Сидя на кровати, Нолин грубо спросил:

– Какого черта?

Избавившаяся от простыни Людмила Банщикова попятилась: