С Семёном Матвеевичем на удивление сложностей не возникло, что не скажешь об одном из старших лекарей, Эдуарде Платоновиче Скоблевском. Сей индивидуум добился того, что одним свои присутствием вызывал во мне раздражение и неприязнь.

Павел Матвеевич предложил даже «прикопать его где-нибудь по-тихому» когда я имела слабость пожаловаться ему на постоянные придирки и незаслуженные упрёки. С горьким сердцем отказалась. И не только из-за христианского всепрощения и незлобления в пост, но и большей части потому, что как таковым врачом он был хорошим. Вернее, считался у господина Сушинского лучшим после него самого. Моё же появление чуть сдвинуло его с Олимпа, предоставив это звание уже мне.

После моего эффектного появления в «мундире», начальник госпиталя с извинениями выделил мне деньги за оный, а также на построение шинели. Соломон Яковлевич с воодушевлением обещался сделать всё «в лучшем виде».

Павел Матвеевич заявил, что я очень забавно выгляжу во всём форменном и с лисьей муфтой. А что делать? Морозить руки мне было никак невозможно.

Воскресным утром наши пути с семьёй расходились. Неотлучный Егор отвозил меня в кирху и забирал после оттуда, успевая и сам съездить хоть ненадолго в православную церковь. Екатерину Петровну с Марией мы забирали по дороге обратно.

В скудный постный обед из щей и гречневой каши по выходным вносили разнообразие запечённая рыба и картофель. После разговора с «провидцем» «бабушка» прониклась интересом к этому корнеплоду. Павел Матвеевич даже как-то пообщался с нашей стряпухой, благодаря чему количество картофельных блюд в пост возросло и радовало множеством вариантов. Господин Рубановский даже пошутил, что некоторые знают до ста блюд, которые возможно из него приготовить.

Чуть позже нас наконец посетили Исуповы и подоспевший Павел Матвеевич.

На чайные стол пост тоже налагал свои ограничения. Нельзя ничего включающее молоко, творог, яйца, коровье масло. Поэтому перед гостями были выставлены: мёд, засахаренные фрукты, варенья, сушки и яблочная пастила – гордость Екатерины Петровны. Её по-особому готовили в имении.

– Аким Петрович, вы, наверное, слышали, что у меня на родине Weihnachtsabend считается детским праздником. Наряжают ёлку, украшают её игрушками и сладостями, складывают под неё подарки для всех. В каждой семье свои обычаи, но чаще всего поют рождественские песни, – во время моего монолога господин Исупов заинтересованно кивал головой, – это очень тёплый семейный праздник. Однако и о неимущих забывать не следует. Подарки так же достаются и слугам. Сын Божий заповедал нам творить благо!

– Вы что-то хотите предложить, баронесса? – спросила супруга вице-губернатора.

– Да я бы хотела устроить праздник для всех детей Могилёва. Думаю, нам предоставят зал дворянского собрания? Там можно установить большую ёлку, украсить её, подготовить подарки и угощения. Дети из церковных хоров могут исполнить различные рождественские песни. Вот Павел Матвеевич обещал нарядится Морозом Ивановичем и сообразить различные забавы.

– Считаю на это дело неплохо бы пригласить купцов внести денежную лепту. За это пусть на Торговой площади поставят палатки. Считаю, небольшая праздничная ярмарка городу не повредит. Если же денег окажется больше, чем потратим, можно вспоможение нуждающимся организовать. Но лучше не деньгами, а продуктами дабы не вводить никого в искушение. – добавил господин Рубановский.

Моя идея нашла горячий отклик в лице Акима Петровича, а Евдокия Александровна порекомендовала создать попечительский совет из дам, которые смогут помочь с организацией. Она так же надеялась устроить там благотворительную распродажу, на доход от которой и сделать потом дополнительное вспоможение.

С этого момента всё быстро завертелось. Егор был отправлен в имение найти и доставить самую красивую ель. От господина Исупова были получены примерные списки детей на праздник, а также нуждающихся семей. Ефимка получил отдельное поручение, найти детишек, ошивающихся на паперти.

Представителям купечества очень понравилась мысль о новогодней ярмарке. Ну а место её проведения вообще вызвало восторг. Было так же отделено пространство для карусели и ледяной крепости, которые обещал организовать Павел Матвеевич.

Его я почти не видела, разрываясь между госпиталем, откуда меня после объявления о благотворительном празднике стали отпускать после обеда и постоянных сборов да обсуждений в попечительском совете.

Мастеровые в преддверии нашего «утренника», как называл его «провидец», сделали хороший «гешефт[148]», это уже слова милейшего Соломона Яковлевича, рекомендовавшего нам мастерскую, в которой согласились быстро пошить пару сотен одинаковых подарочных мешочков. Мы рассчитали и закупили небольшие детские игрушки, сладости, сухофрукты. Всё это теперь предстояло разложить и разделить, пометив для девочек и мальчиков.

– Не было у барышни забот… – тут зашедший вечером господин Рубановский немного запнулся и продолжил, – решила барышня праздник устроить.

– Ой, Павел Матвеевич, и не скажите. Совсем себя бедная Луиза не бережёт, – запричитала Мария, – вы хоть ей скажите!

– Ma tante, что же ты говоришь, господин Рубановский ещё поболее меня занят его подготовкой. Не ему меня жалеть.

– Вот вы так себя изводите, чему люди завидуют, понять не могу? – вклинилась в разговор Екатерина Петровна.

– А что, есть завистники? – удивилась я.

– Варвара Андреевна сегодня нам визит нанесла, – призналась Мария, – возмущалась сильно, что её с дочерями не пригласили в попечительский совет праздника. «Хотя её род знаменит летописцами» – спародировала она.

– Ну, наверное, больше гордится пока нечем, – заметил «провидец».

– Только не вы, Павел Матвеевич! Ведь мадам Величко спит и видит вас своим зятем. А вы… – сложив руки у сердца пафосно поведала я, еле сдерживая смех.

– Неужели, – натурально удивился он, – а я-то думаю, чего этим дамам от меня надо. То в одиночестве боятся в своё имение ехать, то картины хотят в нашем поместье изучать… а всё так просто начиналось, с ненаписанного стиха в альбом.

Всеобщий смех немного смягчил проявившееся напряжение.

«Утренник», который все так называли с лёгкой руки господина Рубановского, решили устроить не в сочельник, так как в большинстве своём у всех уже были запланированы дела и визиты. Выбор пришёлся на 28 декабря, так что его уже стали именовать предновогодним. Это было даже хорошо, так как давало нам несколько дополнительных дней на подготовку.

Купцы очень быстро посчитали всю свою выгоду, поэтому за места на площади в скорости разгорелись весьма нешуточные баталии. Всем, конечно, не хватило, поэтому «начальство» в лице Акима Петровича разрешило поставить дополнительные палатки чуть ниже, по берегу Днепра. Естественно, за более скромное вознаграждение уже в бюджет города, ведь выделенное место не относилось к нашей благотворительной задумке и было свободно.