– Думаю, они планируют внушительный «вброс» таких денег перед войной. Не зря же так зашевелилась шляхта. Чувствуют большой куш. – хоть «провидец» и улыбался, но глаза его оставались холодны. – Кстати, я удивлён, что вы не возражаете против ухаживаний Петра Ивановича за Марией.

– А почему я должна быть против? Господин Гловня княжеского рода, очень состоятелен. Утверждает, что корни свои от ветви Гедиминовичей ведёт. По уверениям Екатерины Петровны – великолепная партия для Марии.

– Вы должны знать, что он общается с опасной компанией. Насколько я слышал – дружен с Даниилом Будько, а их семья не присягала Екатерине. Да и Ян Валевский с ним не просто так водится. Он, как я узнал, тоже из рода Колонна. Если помните, не безызвестная, так называемая «польская супруга императора» – пани Валевска родила Бонапарту сына.

Я кивнула, совершив танцевальное па, и Павел Матвеевич продолжил.

– Боюсь, Пётр Иванович в наступающей войне примет враждебную к нам сторону. Это в последствии может ударить по вашей семье. Насколько я помню, Будько вообще лишат дворянского достоинства.

Слова господина Рубановского окончательно испортили мне настроение. Пётр Иванович Гловня не так давно испросил разрешения у «бабушки» ухаживать за Марией. Был богат и не стар, лет около тридцати. Кроме того, имел вполне приятную наружность и обходительность манер, поэтому слыл в обществе завидной партией. Познакомились они недавно, на одном из званных обедов, где «тётушка» привлекла внимание великолепной игрой на рояле и пением.

– А ведь я хотела перед вами похвастаться, Павел Матвеевич. – сказала расстроенно.

– И чем же? Вам тоже нашли выгодную партию? – спросил он язвительно.

– Нет. По моей просьбе из имения привезли консервированное мясо. Помните, я вам рассказывала про опыты?

– Да, конечно. И что из этого получилось? – оживился он.

– Екатерина Петровна попробовать мне не дозволила. Но дворовые, которым приготовили кашу с этим мясом, сказали, что очень вкусно. Никаких последствий для организма не было. Честно говоря, я очень боялась отравления. Но Бог миловал.

– Очень хорошо. Если бы госпожа Гурская смогла ненадолго одолжить тех людей, что занимались заготовкой, я был бы очень признателен. Они помогут моим мужикам с организацией продовольственных запасов.

– Я думаю «бабушка» вам не откажет. Вы ей импонируете.

«Провидец» даже как-то самодовольно улыбнулся, став чем-то похож на Непоседу, когда тот умудрялся уворовывать сметаны из-под носа ключницы. Этот шестипалый котяра, избежав гибельной участи очень быстро заматерел. За неполных полгода он очень сильно подрос. При всеобщей любви, заботе и хорошем питании превратился в пушистого «Талейрана»[156] – хитрого, ловкого и беспринципного. Он умудрялся приносить на кухню курей или гусей из каких-то соседних подворий. Мы специально проверяли, наша птица всегда оставалась в целости, ежедневно по этому поводу пересчитываемая.

Зачем это было сытому и обласканному животному оставалось совершенно непонятно. Он просто охотился и приносил добычу в дом. Естественно, оповещать соседей о проделках любимца никто не стал. Это могло обернутся чем-то нелицеприятным уже для него.

– Как продвигаются ваши занятия в манеже? – спросил Павел Матвеевич.

Через несколько дней после начала работы в госпитале, господин Рубановский неожиданно предложил мне обучиться фехтованию. Меня записали в качества «адепта» в манеж, где дважды в неделю фехтмейстер [157]занимался моими тренировками.

Да, дамам были разрешены подобные практики ещё в середине прошлого века и это не считалось чем-то предосудительным. Наоборот, некоторые аристократки, по примеру своих мужей даже выясняли между собой отношения на дуэлях.

– Всё хорошо. Каждое занятие слышу «En guarde» (К бою), «Êtes-vous prêt?» (Вы готовы?), «Allez!» (Начинайте!). Le moniteur (инструктор) даже намедни хвалил мои успехи. Только Екатерина Петровна возмущается. До сих пор вам пистолетов простить не может, а тут ещё и шпага.

– Надеюсь, вы не пренебрегаете моей просьбой?

– Нет, Павел Матвеевич. Ваш кольт всегда со мной. В больнице же с ним Егор ходит. После вашего с ним общения, «охотник» вообще не отходит от меня ни на шаг. Кстати, чего вы опасаетесь?

– Вы ведь уже в курсе всевозможных слухов по поводу вашей персоны?

– Да. Но…

– … всё сложно. Давайте вы просто меня послушаетесь и будете себя беречь.

– Хорошо. – согласилась я устало, спорить совсем не хотелось.

Танец подошёл к концу и меня вернули к семье. Учитывая, что желающих танцевать мужчин было очень мало, дамы «захватили» диваны образуя собственное общество. Вокруг нашего тоже образовалась небольшая группа. Моё возвращение с господином Рубановским встретили гробовым молчанием и всеобщим наблюдением. И только после его ухода вернулись к разговору и перешёптываниям.

Ещё больший agiotage[158] вызвало последующее приглашение на танец от Казимира Юрьевича Довнаровича. Представитель стариннейшего рода сам подошёл представиться.

Начиная с пятнадцатого века представители этого семейства занимали большие государственные посты и имели обширные владения. К примеру, данный господин владел имением Мокрица и тоже был нарасхват на ярмарке женихов.

Взгляды присутствующих мамаш из злобных, превратились в просто убийственные. Мне до сих пор не простили Павла Матвеевича, хотя постепенно смирялись с этим. Но оказанное мне внимание такой особы!..

Начало танца не отличилось чем-то примечательным. Господин Довнарович интересовался моим мнением о погоде, поездке в столицу. Потом разговор перешёл на моих родителей, и я немного напряглась, ожидая подвоха.

– Как вам, наверное, печально, пани баронесса, покинуть вашу родину, горячо любимую Пруссию.

– Война не спрашивала моего желания. Она просто пришла в наш дом.

– Да, да… я понимаю. И вы, скорее всего скучаете по семье?

– Моя российская родня не даёт мне повода для скуки и печали.

– Но вы наверняка хотели бы вернуть своё имение и положение в Пруссии? Возвратиться в покинутое баронство…

– Так сильно разорённое войной…