Вид у американского репортера действительно был непрезентабельным. Он сидел голый, в одних цветастых трусах до колен, во дворе егерской фазенды под навесом беседки. На коленях лежал его отвисший дряблый живот, от постоянного похмелья лицо напоминало физиономию шарпея.

Поездка на фазенду Безумного Макса началась с того, что Малкин застукал Софи в объятиях Кольцова. Полуголые любовники кувыркались на диване в кабинете, где недавно сыщик беседовал с Романом Александрийским. Изрядно захмелевший репортер сперва не разобрал, кто есть кто, и даже вышел из кабинета, тихонько притворив за собой дверь. Но во время поисков официанта с горячительным, несмотря на изрядную принятую порцию спиртного, журналист все же смог сложить мозаику увиденного и даже классифицировал ее, сообразив, что подруга нагло наставляет ему рога, да еще с их общим приятелем. Первым желанием Малкина было убить подлую подругу и ее вероломного соблазнителя, а потом, может, и себя лишить жизни.

Но вот тут возникли настоящие трудности. Во-первых, Роберт никак не мог найти ту дверь, за которой скрывались любовники. А во-вторых, во время поисков его перехватил Безумный Макс, дальше была полная безумств ночь. Началось все с грандиозной попойки в обществе местных фурий, которые были приглашены для украшения скромной мужской компании, закончилось коллективным канканом на столе голышом.

Наутро Малкин ничего не помнил, даже как его бесчувственную тушу загружали в губернаторский вертолет. Очнулся он только к вечеру на «заимке» Вармакова и, несмотря на сильную головную боль, все же сообразил, что, согласившись ехать в гости к егерю, он так и не купил необходимую аппаратуру для съемок фильма о местной фауне. А тут еще воспаленный мозг услужливо предоставил воспоминания об измене Софи. Правда, вызывать Кольцова на дуэль или просто по-мужски набить ему морду Малкин-репортер не решился, все-таки они были противниками разного возраста и различных весовых категорий.

Этот гордиев узел с присущей ему легкостью разрубил владелец беспокойного хозяйства, уставив стол шашлыком из мяса молодой газели, свежими овощами и, естественно, водкой, которую они предусмотрительно захватили с собой в количестве нескольких ящиков.

Опохмелившись, Роберт Малкин вдруг ощутил любовь к окружающим его сейчас людям, впору было прослезиться. А потому он великодушно простил свою подругу и пожелал счастья любовникам. В свою очередь Максим пообещал, что в ближайшее время достанет ему профессиональную видеокамеру.

А дальше началось то, что Глеб Кольцов назвал «Особенности русской охоты в Африке». В перерывах между застольями Безумный Макс развлекал гостей как мог: вывозил их на охоту на антилоп, на крокодилов и даже браконьеров. Последние, правда, учуяв смертельную опасность, в районе ответственности Вармакова не появлялись.

Все было чинно и однообразно, пока однажды Максим вдруг не сообразил: это несправедливо, что у Каскадера есть подруга, а у них с Робертом, которого егерь почти любя называл Бабуином (от сокращенного Боб), нет, и тут же рьяно принялся исправлять эту несправедливость. Захватив несколько бутылок «Столичной» и загрузив в машину американского репортера, он буквально вылетел с территории «заимки».

Ту ночь Малкин очень долго вспоминал с содроганием. Танцы с вождем и шаманом у огромного, на полдеревни костра, потом хоровое пение под руководством бешеного егеря, где в качестве дирижерской палочки он использовал револьвер, африканской народной песни «Ой, мороз, мороз» и, наконец, свальный грех в куче упругих темнокожих тел.

В общем, вспоминать об этом ночном дозоре ему не хотелось. Каждый раз, очнувшись и опохмелившись, Роберт давал себе твердое слово, что завтра с утра пораньше он сядет за создание сценария будущего фильма и, в конце концов, заставит Максима привезти ему обещанную видеокамеру.

Но в очередной раз раскрыв воспаленные глаза, кроме как о своей постоянной и верной спутнице – головной боли, – Малкин уже ни о чем думать не мог. А опрокинув первую рюмку, уже не мог остановиться...

– Чего такой смурной, Бабуин? – широко зевая, из дома буквально вывалился Макс.

Егерь был в обрезанных под шорты джинсах и резиновых тапочках. Его загорелое мускулистое тело буквально светилось под лучами восходящего солнца. Максим держал в руках запотевшую бутылку из-под шампанского, то и дело прикладываясь к горлышку.

– Изыди, сатана, – отворачиваясь от сияющей физиономии егеря, пробормотал Малкин.

На поведение гостя Максим не обратил внимания, приблизившись, он радушным жестом протянул ему бутылку:

– На, Бобби, поправь здоровье. Это квас, настоящий, делаю по старинному рецепту. Это тебе не синтетическая «Кока-кола».

Роберт недоверчиво посмотрел на Макса, но взял бутылку и с жадностью приложился к горлышку. Холодный шипящий напиток забил весь пищевод, распирая углекислотой организм. К своему удивлению, американец почувствовал облегчение, сделав еще пару глотков, ощутил значительный прилив сил.

– Слушай, Макс, может, съездим в Литл Малибу? – почти полностью настроившись на рабочий лад, Роберт решил с ходу брать быка за рога. – Я спрятал в гостинице аппаратуру, надо бы забрать.

– Какая аппаратура? – недовольно поморщился егерь. – После нашего отъезда бандерлоги там устроили настоящую Хатынь. Уцелело лишь десятка полтора солдат в арсенале.

– Что такое Хатынь? – не понял американец.

– А, ну да... – Только сейчас просветленный мозг Вармакова сообразил, что американцы слабо знают историю Второй мировой войны. – По-вашему будет Сонгми[10].

– Понятно, – безнадежно кивнул головой Малкин. Он как военный репортер хорошо знал этот случай, как и то, что, ухватив подобную сенсацию, журналист мгновенно вспыхивал мегазвездой.

Роберт вновь припал к бутылке, после чего смачно отрыгнул и сокрушенно произнес:

– Год не задался, даже паршивую охоту и ту снять не могу. Проклятая Африка.

– Эй, дружище, не ругай ту землю, на которой сейчас находишься, – поучительным тоном произнес Максим. – Не все так плохо, Бабуин. Ты сперва напиши сценарий, ну, там, раскадровка, крупный план и общий. А за это время я свяжусь с управляющим губернатора, закажем все необходимое, он купит, не переживай. Вот тогда и снимем твое кино, и будем ждать своего «Оскара».

– За такое кино «Оскаров» не дают, – буркнул Малкин, но настроение тем не менее начало улучшаться. Шипучий холодный напиток ударил в голову, отчего во всем теле появилась легкость. Жизнь стала налаживаться.

Момент эйфории был испорчен гостеприимным хозяином. Громко хлопнув в ладоши, Максим оживленно потер их друг о друга и радостно объявил: