сам — в кусты.

— Имей в виду, я одна не потяну организовывать такой праздник. Знаешь пословицу: «Кто придумал, тот и водит». Так что не вздумай потом сказать, что у тебя «лапки».

— Когда это я такое говорил? — Пушок надулся, сразу став похожим на обиженный рыжий шарик. — Мы с дикими коловершами тебе поможем. Я уже даже название для фестиваля придумал: «Маур-р-рт»! Ну ты понимаешь? Это как март, только ещё «мяу» и «ур-ур-ур», потому что нужно показать ребятам, как сильно мы их любим.

— А ничего, что март уже почти закончился? — Тайка глянула на календарь. — Пушок, ты всё проспал. Апрель на носу. А друзья наши так и вообще ближе к маю просыпаются.

— Подумаешь! — отмахнулся коловерша. — «Апре-мр-мрль» совсем не звучит. В общем, так: с тебя — пироги, шашлыки и список гостей, с меня — культур-ур-урная программа. Песни там, пляски, кулинарный поединок.

— Смотр коловершьей самодеятельности, — хихикнула Тайка.

Она-то пошутила, а Пушок серьёзно закивал:

— Вот-вот, мы с тобой уже мыслим в одном направлении. Это же несправедливо, что в Дивнозёрье нет Дома культур-ур-уры. Поэтому устроим культур-ур-ную поляну. Сокращённо «пэ ка». Никифора с балалайкой в хедлайнеры позовём — это типа самый главный исполнитель, которого больше других ждут. Он же у нас известный частушечник.

— Ладно, — Тайка махнула рукой. — Делай свой фестиваль, а я уж помогу, чем могу.

Она ещё не понимала, на что подписалась…

* * *

Когда домовому Никифору объяснили значение мудрёного слова «хедлайнер», он немедля задрал нос. С тех пор в избе покоя не стало: домовой каждый день репетировал. Нельзя же ударить в грязь лицом перед почтеннейшей публикой! Он так увлёкся, что даже хозяйство подзабросил. И Тайка, в очередной раз гоняя веником расплодившихся пауков, поминала Пушка и его «Маур-р-рт» недобрым словом.

Чуть позже к Никифору присоединилась и Марьяна. Вытьянка, как все призраки, была ух голосистая. В иной опере так не поют! Но без аккомпанемента, по её мнению, получалось скучновато, и домовой взялся ей подыграть.

Ещё спустя пару дней в избе нарисовались Кира и Клара. Сёстры-кикиморы решили попробовать себя в разговорном жанре, а Пушок подписался опекать начинающих актрис. Его наставничество в основном заключалось в совместном просмотре с кикиморами лучших номеров КВН. Естественно, выкрутив звук на полную громкость.

Каждый день после ужина на чердаке репетировал коловерший хор под руководством лысого Веника. То есть, простите, маэстро Вениамина, единственного и неповторимого коловерши-сфинкса. На Тайкин взгляд, получалось у них не очень. Коловерши орали не в такт, не в лад, пытаясь перекричать друг дружку. Вдобавок Жорка-обжорка втихаря слопал две банки маринованных огурцов, за что был выставлен Пушком из хора «за профнепригодность».

— Хорошие артисты чужие огурцы не жрут! — таков был его вердикт.

Жорка, конечно, обиделся и в отместку пометил крыльцо. А отмывать всё опять пришлось Тайке.

Она как раз яростно отжимала тряпку в тот момент, когда запиликал телефон и на экране высветилось сообщение от мамы:

«Привет! Как дела?»

Только этого не хватало! Тайка закатила глаза. Нет, маму она любила, но вот со взаимопониманием у них не складывалось. Та всё хотела забрать дочку в город, а Тайка упиралась. Здесь же всё родное: дом, друзья. И вообще, она ведьма-хранительница Дивнозёрья.

Вытерев руки, Тайка набрала ответ:

«Нормально. А у тебя?»

Объяснять, что за катавасия у них творится, было бы слишком долго. Да и мама всё равно не поняла бы.

На экране всплыло строгое:

«А к ЕГЭ готовишься?»

И Тайка отложила телефон. Врать не хотелось. Но какое тут «готовишься», когда Пушок целыми днями фестивалит?

Она уже сто раз пожалела, что согласилась на эту авантюру. А самое обидное знаете что? Похоже, весело было всем, кроме неё.

* * *

В один погожий денёк она просто ушла из дома. Взяла бутерброды, термос с горячим чаем и отправилась бродить в поля по проталинам. Уже миновало время обеда, а возвращаться не хотелось. Может, и впрямь сесть на автобус и податься в город к маме, а вернуться, когда фестиваль пройдёт?

От этой мысли Тайке стало совсем грустно, и она сказала себе:

— Стоп! Что это за упаднические настроения? Друзья праздник делают, а ты…

Но самообвинения сделали только хуже. Эх, с кем бы поговорить, чтобы облегчить душу?

И тут её осенило: мавка Марфа! Та, которая бывшая болотница. Она же просыпается раньше всей прочей нечисти! Одним глотком допив из крышечки чай, Тайка поспешила к заветному озерцу.

Долго ждать не пришлось: стоило покликать Марфу, как та появилась. Вид у мавки был заспанный, но довольный.

— Привет, ведьма, — она зевнула и с наслаждением потянулась. — Подарочек принесла?

— Нет, извини, — покачала головой Тайка, — я ведь к тебе не собиралась, а потом подумала: дай зайду. Хочешь бутерброд с сыром?

— А давай! — кивнула Марфа. — После зимнего сна очень уж есть охота.

— Как спалось?

— Нефлофо, — мавка проглотила угощение и облизнулась. — А как зима прошла?

— Да тоже вроде неплохо.

Тайке очень хотелось пожаловаться на жизнь, но она не знала, с чего начать. К счастью, Марфа сама заметила:

— Что-то вид у тебя понурый. И голос грустный. Аль случилось чего?

Вздохнув, Тайка начала рассказывать про фестиваль. Закончить не успела — мавка вдруг хлопнула в ладоши.

— Ух ты! Тогда я тоже выступать пойду. Запишите в программу. С меня — соло на барабанах! Зря я, что ли, всю осень тренировалась? Эй-эй, ты чего, ведьма? Почему ревёшь?

«Я не реву», — хотела сказать Тайка, но слёзы уже градом катились по щекам, а плечи тряслись, и отрицать очевидное было бессмысленно.

Мавка вылезла