По крайней мере, вслух.

— А я тут тоже кое-кого ищу, — решила поделиться она. — Ты, случайно, зайца не видел?

— Да много их, ушастых, в поле бегает. Хочешь, поймаю? Тебе какого? — Январь сделал щедрый жест рукой, словно предлагая выбрать подарок.

— Того, что в шляпе. С ним ещё мой друг должен быть. Рыжий такой коловерша.

— Так это же мартовский заяц! — ахнул Январь. — Где, говоришь, его видела?

— Я по следу шла. Вот он, ещё немного виднеется.

— Ой, спасибо, удружила! — Январь подхватил её, закружил. Тайка от неожиданности взвизгнула, но её уже поставили на землю. — Это же Март под заячьей личиной прячется. Ух, догоню — уши надеру.

Вокруг них взвился снежный вихрь, и Тайка, спохватившись, успела крикнуть:

— Скажи ему, чтобы больше кору на деревьях не порти-и-ил! — Но Январь уже исчез. Только бабушкин платок в руках остался. Тайка поплотнее в него укуталась и потопала домой. Уж лучше ждать Пушка в тепле, с горячим чаем и малиновым вареньем, чем среди снегов, правда?

* * *

Коловерша поспел домой как раз к ужину и с порога завопил:

— Тая, ты не поверишь, кого я встретил!

— Дай догадаюсь, — хитро улыбнулась Тайка. — Братцев-месяцев. Января да Марта. Так ведь?

— Да ну, ничем тебя не удивить, — немного разочарованный Пушок плюхнулся за стол. — Откуда знаешь?

— Сперва лапы помой. Кто с улицы — и сразу за стол?

Пока Пушок бегал к умывальнику, Тайка разложила по тарелкам пельмешки с бульоном да со сметанкой: себе, Пушку и, конечно, домовому Никифору.

— Чаво там у вас за приключения? Нешто я опять всё проспал? — Никифор повязал салфетку поверх бороды, чтобы не запачкаться. — Рассказывайте ужо. Я внимаю.

Тайка поведала, как они ловили зайца и как потом она встретила в полях братца Января. Пушок всё это время аж пританцовывал на стуле — так его распирало от желания вставить хоть слово. Наконец настала и его очередь:

— Ой, чё было! Скакали мы с этим зайцем, значит, скакали, пока вусмерть не умаялись. Он хлоп набок в снег да и молвит человечьим голосом: «Эй, ты вообще кто?» А я ему: «А ты кто?» Так и познакомились. Пожали друг дружке лапы, выпили берёзового сока на брудершафт. И он предложил мне — представляете! — подменить его. Так, на недельку, не больше.

— Ого! А ты чаво? — Никифор чуть ложку мимо рта не пронёс.

— Согласился, конечно. Но с условием: чтобы он кору больше у тётки Дарьи не драл.

— Зачем ему кора, кстати? Он же не настоящий заяц, — полюбопытствовала Тайка.

— Говорит, мол, заячья болезнь. Вроде как вредная привычка. Перекинешься — и всё, невозможно удержаться, — пояснил коловерша, гордо выпятив грудь. — Эй-эй, а правда я хорош? Дело раскрыл, ещё и подработку нашёл. Я даже название для своего месяца придумал. Послушайте, как круто звучит: первое пушкабря!

«Дзынь-плюх!» — Никифор всё-таки уронил ложку прямо в тарелку.

— Какое ещё пушкабря? А не пушкобрёх ли ты, часом, дружочек?

— Клянусь, так и было! — надулся коловерша. — Мы с Мартом уже обо всём сговорились, как вдруг явился Январь и начал нас обоих морозцем за уши щипать! Ну и наорал на брата, конечно. Так что с завтрашнего дня Март сам работать будет, а я — как-нибудь потом.

Пушок старался говорить беззаботно, но по голосу всё равно было слышно, что он расстроен.

Тайка передала ему добавку сметаны и, не зная, как ещё утешить друга, спросила:

— А расскажи, каким был бы твой месяц?

Пушок просиял:

— Самым лучшим, конечно. Солнечным, ярким! И чтоб на всех деревьях одновременно цвели цветы и зрели плоды. А с озёрами я так придумал: с одной стороны лёд, с другой — тёплая водичка. Хошь — купайся и загорай, хошь — на коньках катайся! И всюду костры, музыка и танцы! В лесу на тайной поляне будет бить источник молочного шоколада, а на ёлках вместо шишек вырастет пастила…

— Глупости! Так не бывает, — фыркнул Никифор.

Но Тайка — редкий случай — не согласилась с рассудительным домовым.

— А я, пожалуй, буду с нетерпением ждать, когда наступит первое пушкабря. Ведь в Дивнозёрье нет ничего невозможного.

Она прекрасно знала, что чудеса случаются. А сейчас припомнила ещё и наставление братца Января: никогда не забывай дурачиться, иначе жизнь станет очень скучной. А ведь именно скука убивает всё волшебство…

Впрочем, пока им это не грозило. Потому что с Пушком — точно не соскучишься!

Да будет праздник!

— Тая, просыпайся, у меня такая идея! — Пушок в нетерпении мял лапами одеяло. Тайка с трудом разлепила глаза.

— Семь утра! Твоя идея не может подождать хотя бы до полудня?

— Ты что! Нет, конечно! А вдруг она обидится и уйдёт к кому-нибудь другому? Да ты не вставай, просто послушай.

— Сначала когти спрячь. А то пододеяльников не напасёшься. Все подрал.

— Ох, Тая, ну что значит какой-то там пододеяльник, когда мы собираемся делать фестиваль!

Тут уже сон как рукой сняло. Тайка рывком села на постели.

— Погоди, какой ещё фестиваль? И кто это «мы»?

— Ну, я. И ты. Если хочешь, конечно. Весна на дворе, Тай. Солнышко вон как припекает. Скоро цветочки пойдут, красота. Проснутся наши друзья: леший, мавки, полевики. Давай устроим в честь них праздник? Представляешь, как они обрадуются!

Идея и впрямь была хороша, тут не поспоришь. Тайка очень соскучилась по друзьям за долгую зиму. Но соглашаться она не спешила. Знала, что Пушок — тот ещё хитрец. Придумает что-нибудь, а