Что тут скажешь? Эффектно. Тайка тоже похлопала от души, а Пушок хохотнул:

— Вот это я понимаю, чудеса парковки.

Он подался вперёд, во все глаза высматривая Васисуалия, но кота-баюна нигде не было видно.

Яга лихо выпрыгнула из ступы и встала, опершись на помело и подбоченившись:

— Здравы будьте, дивнозёрские!

Она тоже принарядилась к праздничку и выглядела не бабкой, а молодухой: в цветастом сарафане с юбкой-клёш и чёрной шали с алыми розами. В ушах покачивались крупные золотые кольца, на головном платке поблёскивали стразы, начищенные медные зубы аж сияли — было в её облике что-то то ли пиратское, то ли цыганское.

— Здравствуй, Яга! — Гриня отвесил земной поклон. — От имени всей нашей нечисти: духов лесных, водных, полевых да домашних — добро пожаловать! Чувствуй себя как дома.

— Но не забывай, что ты в гостях, — усмехнулась Яга. — Да ты не тушуйся, хозяин леса, шуткую я. Настроение у меня озорное нынче. Не смотри, что нога костяная, я ваших мавок да лесавок враз перепляшу!

— Простите, а Васисуалий не приехал? — встрял обеспокоенный Пушок.

— А хто спрашивает? — Яга прищурилась. — А, энто ты, рыженький. Значит, и ведьма Дивнозёрья туточки.

— Доброй ночи, — Тайка никак не ожидала, что Яга заключит её в объятия.

— Ух, какой красотулечкой стала! Так бы и съела! — Яга оглушительно чмокнула её в ухо, а Пушку бросила через плечо: — Васисуалий за избой присматривать остался, шобы не сбежала, значится. Ох, она у меня своенравная!

— Ну во-от, — насупился коловерша. — Не будет, значит, поединка на сказках.

Тайка сунула ему в лапы пирожок, чтобы не расстраивался. А Яга хлопнула в ладоши.

— Ну, что стоим, кого ждём? Хоровод-то где, я вас спрашиваю?

Она затопала костяной ногой: «тынц, тынц, тынц». Марфа подхватила ритм своими колотушками, а гостья ухватила за лапу лешего и увлекла за собой.

— Ух, повеселимся!

— Надо же, какая она задорная, — раздалось у Тайки над ухом. А она и не заметила, как мавка Майя подкралась. — Мне дедушка про неё совсем другое сказывал.

— Немудрено, — кивнула Тайка. — Твой дед — водяной, а они с Ягой в ссоре. Кстати, не знаешь из-за чего?

Майя пожала плечами.

— Дедушка скрытный. Чуть что, воды в рот набрал — и молчок. Но стоит при нём упомянуть Ягу, ругаться начинает так, что даже рыбы краснеют. Мол, не упоминайте при мне эту вздорную бабку. А лет уж немало прошло: когда они последний раз виделись, я не родилась ещё. Наверное, здорово его Яга обидела. Но это всё дела минувших дней. Хорошо, что дедушка не любит большие празднования и сегодня не придёт.

Но стоило ей это сказать, как из темноты раздался густой бас:

— Небось, не ждали, а? Веселье-то, смотрю, в самом разгаре.

А другой голос — скрипучий и квакающий — поддержал:

— Сами вона как скачут, а нас даже не позвали. Стало быть не уважают.

— Ой, это дедушка, — в свете луны было видно, как побледнела Майя. — Да ещё и с Мокшей. Как бы не случилось беды…

Мавка Марфа, увидав хозяина болот, сбилась с ритма и выронила колотушку. Вспомнила, видать, как в плену трясин томилась. Прочие гости обернулись на зычные голоса, по толпе пошли гулять тревожные шепотки. А леший, улыбаясь, вышел вперёд.

— Сколько лет, сколько зим! Хозяин вод да хозяин болот, добро пожаловать к нашему очагу. Только вы напраслину-то не возводите. Звал я вас и в прошлом году, и в позапрошлом. Да вы прийти не соизволили.

— А в этом не позвал, не уважил… — начал было Мокша, но водяной вдруг рявкнул, увидев под елью ступу:

— Ба! Неужто Яга тут?!

От его возгласа с деревьев посыпались листья, а Пушок на всякий случай брякнулся под пень, притворившись мёртвым.

— Чавой-то ты разорался? Ну тута я, и чё? Заглянула на огонёк. Имею право! Дивнозёрье чай не твоя собственность, — Яга, уперев руки в боки, встала рядом с лешим.

Они с водяным сверлили друг друга взглядами, полными ненависти. Казалось, сейчас воздух начнёт искрить.

— Вы эта… может, не будете вспоминать былые ссоры в колдовскую ночь? — Гриня развёл лапы в примиряющем жесте. — Ведьмушка, ну хоть ты им скажи! Меня, вишь, не слушают, окаянные.

Тайка вздохнула: ну конечно, опять она крайняя. Можно подумать, её послушают! Ей же всего семнадцать, по меркам волшебного мира она — дитё неразумное. Но промолчать было нельзя.

— Гриня прав! Давайте не будем портить праздник…

— Он уже испорчен, — прошипела Яга. — Мне обещали, что энтого мокробрюха тут не будет!

— Ах, обещали! — водяной топнул ногой так, что в стороны полетели брызги. — Ах, значит, я мокробрюх?! Аты… а ты…

— Костеногая мымра, — услужливо подсказал Мокша.

— Цыц! Не то заколдую, — Яга погрозила болотнику пальцем. — Мало ты по Кощеевой воле жабой бородавчатой по кустам квакал? Ещё хочешь?

— Друга моего не трожь! — насупился водяной.

— Уже другом его величаешь? Этого хмыря плешивого бесстыжего? — Яга расхохоталась. — Нашёл себе компанию, неча сказать! Да, вы два сапога пара. Одна подленькая душонка к другой тянется.

Её облик менялся на глазах: кожа покрылась морщинами, ногти на руках заострились, а медные зубы превратились в настоящие клыки.

Мавки от такого зрелища, завизжав, шарахнулись в кусты, лесавки попрятались, домовые укрылись за кочками, а юная бродница упала в обморок рядом с Пушком.

У Тайки тоже мороз по коже пробежал. Было ясно, что Яга очень разозлилась. Да и водяной не отставал: пучил глаза и воинственно вздымал тритоновый гребень.

— Давайте жить дружно, — вырвалось у Тайки. Она чувствовала себя котом Леопольдом из мультика. Только вместо мышей перед ней стояла пара могущественных существ, готовых разнести весь лес в щепки. И ей не хотелось думать, что останется от Дивнозёрья, если эти двое