Но выйти не получилось. На крыльце, держа руку у звонка, стоял гость. Вернее, гостья.

– Джил? – пробормотала Миранда.

Да, это была Джил, но не та, привычная, хладнокровная, самоуверенная, невозмутимая. Эта Джил была бледная, растерянная, хрупкая.

– Энни сейчас нет, но… но она должна скоро вернуться.

– Я не к ней – к тебе. – Не дожидаясь приглашения, Джил проскользнула мимо, прошла в гостиную и закрыла за собой дверь.

– Я… я собиралась уходить. – Миранда бочком двинулась к выходу.

Джил, сделав шаг в сторону, преградила ей путь. Секунду-другую она стояла, молча глядя на Миранду.

– Что бы ты ни думала, я уже понесла наказание, – негромко заговорила она. – Я делала все, чтобы забыть. Все. Последние пять лет работала как сумасшедшая. Вытянула «Геральд». Сделала настоящей газетой. Думаешь, Ричард понимал, что надо делать? Конечно нет. Он во всем полагался на меня. На меня. Да, конечно, Ричард никогда бы этого не признал, но он позволял мне делать все, что я считаю нужным. Пять лет! И вот теперь ты все сломала. Из-за тебя полиция снова роется в старой грязи. Думаешь, Тримейны меня оставят? Теперь, когда им все известно? Теперь, когда все знают?

– Послушай, я не виновата. Я Лорну ничего не сказала.

– И что с того? Это из-за тебя все вышло наружу! Из-за твоих жалких оправданий! Почему ты просто не призналась, что убила его? Почему тебе понадобилось втягивать в это всех остальных?

– Но это не я его убила!

Джил прошлась по комнате.

– Я согрешила. Ты согрешила. Все грешат. Мы все одинаковые. Единственное отличие в том, как мы живем со своими грехами. Я делала все, что только могла. И вот теперь выясняется, что этого мало. Что я плохо старалась. Недостаточно, чтобы стереть то, что случилось.

– Ричард знал? О Сан-Диего?

– Нет. То есть да. В конце. Он узнал. Но не придал никакого значения. Ему это было не важно.

– Не важно, что ты убила человека?

– Ричард вошел в мое положение. Он это умел. – Джил нервно рассмеялась. – Сам был не без греха.

Миранда помолчала, набираясь смелости для следующего вопроса.

– У тебя ведь был с ним роман, да?

Джил равнодушно пожала плечами:

– Ничего особенного. Да и давно. Ты же знаешь, как это бывает – новенькая девочка появилась. Для него это ничего не значило. Как ягодку скушать. – Она щелкнула пальцами. – Вот так. Мы остались друзьями, потому что понимали друг друга. – Джил остановилась и посмотрела на Миранду. – Теперь Лорн хочет знать, где я была в ту ночь, когда убили Ричарда. Требует от меня подтвердить алиби. Тебе неймется, да? Только бы самой выкрутиться, а кто при этом пострадает, тебя не волнует. Лишь бы соскочить с крючка. Но знаешь, это не всегда получается. – Она подошла ближе, глядя на Миранду, как кошка на птичку. – Иногда за грехи приходится платить. Кому-то за неосторожный роман. Кому-то за убийство. Я за свой грех заплатила. Почему бы и тебе не заплатить?

Они впились друг в друга взглядами, словно меряясь прегрешениями и болью. Убийца и жертва, вот что я вижу в твоих глазах, – подумала Миранда. – А что ты видишь в моих?

Тишину оборвал телефон.

Звонок как будто встряхнул Джил. Она сразу же повернулась и шагнула к двери, но остановилась:

– Ты считаешь себя исключением. Думаешь, ты неприкасаемая. Подожди. Через несколько лет, когда тебе будет столько, сколько мне сейчас, ты поймешь, насколько мы все беззащитны и уязвимы.

Она вышла и закрыла за собой дверь.

Миранда сразу же заперлась на задвижку.

Телефон умолк. Она смотрела на него в отчаянии. Что, если звонил Чейз? И если он, то перезвонит ли?

Телефон молчал.

Миранда прошлась по комнате. Ну почему никто не звонит? Чейз, Энни, кто-нибудь… Тишина давила, и Миранда включила телевизор, чтобы просто слышать человеческий голос и ни о чем не думать. С полчаса она сидела на диване среди разбросанных носков и футболок, щелкая пультом, перескакивая с канала на канал. Опера. Баскетбол. Игровое шоу. Снова опера. В конце концов пришлось вернуться к баскетболу.

В соседней комнате что-то звякнуло.

Миранда соскочила с дивана и выбежала в кухню. По застеленному линолеумом полу катилось пластмассовое блюдечко. На глазах у Миранды оно докатилось до стены и упало. Само сорвалось с крючка? Она огляделась и только теперь заметила, что окно раскрыто настежь.

Но я же его закрывала.

Медленно, не спуская глаз с окна, Миранда отступила из кухни. У Энни есть револьвер. Надо добраться до револьвера.

Она повернулась, метнулась в гостиную и…

Кто-то схватил ее сзади, зажал рот тряпкой. Она отчаянно замахала руками, но резкие пары уже обожгли носоглотку, и руки двигались не так, как ей хотелось, а ноги как будто выскользнули из-под нее. В следующий момент Миранда поняла, что падает, проваливается в бездонную пропасть. Свет уносился вверх, отдалялся, и она попыталась ухватиться за него, но руки уже онемели.

Свет задрожал, мигнул и погас.

Остался только мрак.

Филипп терзал пианино.

Рахманинов, устало подумал Чейз. Черт возьми, мальчишка мог бы выбрать что-нибудь поспокойнее. Моцарта, например, или Гайдна. Все, что угодно, кроме этого русского грохота.

В поисках спасения Чейз вышел на веранду, но звуки пианино проникали и сквозь стены. Он остановился у перил, откуда открывался вид на бухту. Близился закат, и повисшее над морем солнце превратилось в пылающий огненный шар.

Интересно, что сейчас делает Миранда?

Нет, о ней ему лучше не думать.

Утром, когда они возвращались в город каждый в своей машине, Чейз знал, что их отношения достигли предела. Чтобы идти дальше, требовался новый уровень доверия, к которому он был еще не готов. Их детективное «расследование» зашло в тупик, и встречаться больше не за чем. Пора уступить место профессионалам. Полицейские, по крайней мере, будут объективны, они ведь не подвержены эмоциям.

И они до сих пор считают, что Миранда виновна в убийстве.

– Дядя Чейз? – На веранду, отодвинув сетчатую дверь, выскользнула Кэсси. – Вижу, вы музыку тоже плохо переносите.

Он улыбнулся:

– Только брату не говори.

– Он не такой уж плохой музыкант, просто слишком… шумный. – Она прислонилась к столбу и посмотрела в небо, на котором уже помигивали первые вечерние звезды. – Хочу попросить вас об одолжении, можно?

– Каком одолжении?

– Когда мама придет домой, поговорите с ней? Насчет газеты.

– А что такое?

– Учитывая все происходящее – я имею в виду новости о Джил Виккери, – нам понадобится крепкая рука на штурвале. Мы знаем, что папа готовил на эту роль Филиппа. Он способный парень – я не собираюсь принижать его достоинства, – но дело в том, что Филиппа газета не интересует.