Я кивнул в ответ, пережевывая горячее полусырое мясо.

– Тогда будь здоров!

Он легко встал и зашагал к выходу. Вслед ему я не смотрел.

Тот самый парень, который так бесцеремонно позаимствовал у меня соль, оглянулся на захлопнувшуюся дверь, поднялся и подошел ко мне. Я равнодушно поднял глаза.

– Извини, братишка, я не знал просто… Как-то неудобно получилось, – проговорил он и виновато развел руками. В его черных, слега навыкате пьяных глазах я увидел искреннее раскаяние. По-русски он говорил довольно чисто, не коверкая слова, хотя акцент был заметен.

«Все вы понимаете, все вы замечаете, разницы между тобой и русским быдлом никакой, только у тебя член обрезан, а у наших нет…» Я вздохнул и передумал читать ему лекцию о правилах поведения в общественных местах. Он бы, конечно, все внимательно выслушал, даже если б я ударился в получасовой рассказ, но все равно бы ничего не понял. Я махнул рукой и налил себе воды.

* * *

– Так я и думал, что ты со мной поедешь, – проговорил я, улыбаясь, и хлопнул Артура по коленке, – а почему, кстати?

Собровец сидел за рулем, я – рядом, и мы проезжали стоявший на выезде из города большой постамент, на котором был установлен танк – памятник солдатам Великой Отечественной.

Машину нам дали на удивление неплохую, бежевую «тройку», хотя внешне она выглядела неважно – облупившаяся краска, карнизы кое-где начали гнить, но ходовая часть и движок были в хорошем состоянии. Видимо рассудив, что в набитой взрывчаткой машине нам все-таки не следует заезжать на станцию техобслуживания, если что-то случится в дороге; Колины «знакомые» побеспокоились о том, чтобы мы доехали до Москвы без проблем.

– Ну, во-первых, это я купил взрывчатку у этой карьерной бригады, крупную партию, сейчас у них нет ничего, собрать просто еще не успели. Оперативники уже хотели увезти ее и уничтожить в горах, но последовал срочный заказ из Москвы от твоих знакомых, и эти чабаны сразу прибежали ко мне и попросили «войти в положение»… Я поломался для виду, слегка накинул цену. А позже на меня вышла братва и тоже вежливо попросила отогнать машину в Москву. – Он помолчал, потом задумчиво продолжил: – Интересно получается, мы-то знали, что Абрек криминальный авторитет, пол-Черкесска держит, но вот то, что он еще и с чеченцами связан… а ведь это политика уже, и Абреку не отвертеться, если мы докажем, что он террорист.

Я промолчал. С Абреком пусть разбирается черкесский УБОП, туманное будущее этого делового криминального парня меня не интересовало.

– Становимся коммерсантами, а ты как думал? И еще одно. В Москве ФСБ задержала двух водителей, чеченцев из бригады Золотого Инала, ну той, которой мы тротил везем, и сейчас они просто не могут никого найти. Времени у них нет. А тут я подвернулся. В детали я тебя посвящать не буду, но чеченцам посоветовали взять меня, мол, нормальный парень, за деньги мать родную продаст и будет спать спокойно.

Если все пройдет гладко, через пару дней окажемся в Москве. Шанс на то, что нас станут серьезно проверять, минимален. Что-то серьезное они затевают, торопятся, поэтому привлекают всех, кого только можно.

Он нахмурился, замолчал и, выехав на трассу из города, прибавил газу.

Осень на Кавказе была великолепна. Дорога шла вниз по течению Кубани, и я мог наслаждаться видами невысоких гор, покрытых разноцветной листвой. Желтые, темно-зеленые и багряные листья отлично смотрелись на фоне ярко-голубого, даже местами переходящего в фиолетовый цвет неба. А еще дальше за этими сполохами живого цвета, у самого горизонта, громоздились покрытые снегом каменные массивы Главного Кавказского хребта, закрывая и суживая все обозримое пространство.

Артур, заметив, как я кручу головой, рассматривая этот неповторимый красивый ландшафт, молчал и аккуратно вел машину.

– Когда все закончится, приедешь ко мне, – проговорил он. – Я тебя в горы свожу, в Домбай. Там красиво очень.

Я оторвался от окна.

– Спасибо. Только в горы мне не хочется. С меня хватит. Давай лучше ты ко мне, на Волгу.

Черкес усмехнулся:

– Ничего, отойдем, отдохнем, выспимся и увидимся. А там решим, куда…

По дороге из Черкесска в Невинномыск нас ни разу не остановили. Да мы и не вызывали подозрений. Скоростной режим соблюдали, на машине висели транзитные номера соседнего региона, за рулем двое бритых и трезвых ребят… Но чем дальше мы удалялись от Кавказа, тем большее внимание привлекала наша старенькая «тройка».

На крупном стационарном посту на границе Ставрополья и Краснодарского края нам махнул жезлом потный усатый гаишник и показал, куда встать. Я посмотрел. Возле правого крайнего ряда, напротив здания поста, спокойно сидел на стуле, поставленном прямо на асфальт, немолодой уже капитан и равнодушно курил, не забывая, однако, зорко посматривать на все медленно проезжающие возле него машины. Рядом с ним стояла табуретка, а на ней вверх козырьком лежала форменная милицейская фуражка.

– Разделение труда, мать их за ногу, – негромко выругался я, поворачивая в указанном направлении, – один тормозит, другой деньги берет.

Артур на пассажирском месте опустил окно и откинулся назад, чтобы не мешать разговаривать с представителем власти на российских дорогах.

– Слушаю, командир! – весело заявил я, вглядываясь в загоревшее, слегка морщинистое равнодушное лицо.

– Откуда и куда? – произнес капитан спокойно, запустил руку в фуражку и вытащил большой сиреневый платок.

– Да вот… – я развел руками, – машину в Ростов перегоняем. На рынок. А что? Документы в порядке, командир. Показать?

– Что везешь? – последовал следующий вопрос. Гаишник несколько раз провел платком по лбу и оставил его в руках.

– Ну как что? – Я пожал плечами. – Что и все. Кто-то везет картошку, кто-то водку, кто-то воздух. А мы вот взрывчатку тащим.

Краем глаза я заметил, как изменилось лицо у Артура. Капитан вздохнул и кивнул:

– Шутки любишь, значит… я тоже. Положи вот сюда двести и поезжай, – заявил он и протянул к дверце свою фуражку, доверху заполненную денежными знаками.

Я невольно всмотрелся. Не каждый день увидишь такое зрелище. На первый взгляд ниже полтинника там денег не было.

– Да за что двести-то, командир? – попытался поторговаться я. – У нас же все нормально!

– Еще слово, машину ставишь на стоянку, разбираем ее и проверяем на угон и наличие противозаконных предметов. Если ничего не найдем, простоишь до вечера, это я тебе обещаю, – произнес капитан тихо, и глаза его недобро сощурились.

– Все понятно! – сразу среагировал Артур и быстро вытащил из рубашки требуемую сумму. Он аккуратно бросил деньги на рассыпавшуюся в фуражке горку засаленных купюр, откровенно полюбовался на это зрелище, улыбнулся гаишнику и одновременно пихнул меня ногой. – Ты что, с ума сошел? – ровным голосом спросил собровец, когда мы отъехали от поста. Артур смотрел прямо перед собой. Первый раз я увидел, как он злится именно на меня.