Филипп пододвинул ей кресло, и все вежливо сели, как на светском рауте.

– А вы же… во Франции, – выпалила Александра, тыча рукой в телевизор. – Или нет?

– Нет, – сказал Филипп. – Он в России. Кофе хочешь, Алекс?

– Я сегодня вернулся, – охотно объяснил гость. – Как раз чтобы встретиться с вашим мужем. А делегация прилетит завтра.

Господи, спаси и помилуй! Он прилетел из Франции раньше, чтобы встретиться с Филиппом?!

– Пей! – приказал Филипп, подавая ей чашку. – Я туда коньяку налил. Ты будешь? – спросил он у гостя, и от этого непринужденного «ты» Александра чуть не облилась кофе.

– Коньяк буду, – деловито ответил гость. – Кофе нет. Он у меня сейчас из ушей пойдет.

Филипп плеснул темную, вкусно пахнущую жидкость в два бокала. Они глотнули и с задумчивыми лицами положили в рот по дольке лимона.

– Привык тут с вами, – кивнув на лимон, сказал Филипп, как бы сокрушаясь. – У нас лимоном не закусывают.

«Я просто сошла с ума, – пронеслось в голове Александры. – Шла из бани и по дороге чокнулась. Или сплю. Не могу же я в самом деле пить коньяк в каком-то санатории с самим…»

– Вы журналистка? – спросил гость. – Филипп говорил, что вы на телевидении работаете?

– Я пытаюсь, – сказала Александра и поставила чашку, которая вздрагивала у нее в руке. – У меня не всегда получается, но я пытаюсь… А вы… давно знакомы… с Филиппом?

Они переглянулись, и гость ответил:

– Лет десять. Или даже больше. А что?

Смутившись, она затрясла головой:

– Нет-нет, ничего. Просто я не знала о таких… знакомствах моего мужа…

– А-а… – протянул гость. Вид у него стал задумчивый. Он снова быстро взглянул на Филиппа.

Александра в их переглядываниях ничего не поняла, и чувство неловкости усилилось.

– Так вы журналистка? – настаивал гость, и ей пришлось объяснить:

– Я работала в «Новостях»… до недавнего времени… А сейчас я… – Почему-то ей не хотелось говорить ему, что она без работы. – А сейчас я перехожу в другую программу.

– Телевидение – это хорошо. Как-никак четвертая власть, правда?

– Конечно! – с готовностью согласилась Александра. – Вас, например, журналисты о-очень любят.

– Боюсь, что я их не очень люблю.

Голос не утратил любезной заинтересованности, но сказано это было так, что Александра поняла – тему прессы лучше не развивать.

Некоторое время все сидели молча.

– Наверное, я мешаю вам разговаривать? – дошло наконец до Александры. – Я уйду сейчас…

Она сделала попытку встать, но Филипп удержал ее:

– Мы уже все обсудили, не дергайся.

Гость одним глотком допил коньяк и поднялся.

– Спасибо, ребята! – сказал он душевно и протянул руку Филиппу. – Я жду твоего звонка, как договорились.

Александре он тоже пожал руку.

– Я очень рад, что у Филиппа такая чудная жена. – Он говорил так естественно, что Александра поверила ему, забыв на миг, что он политик и складно врать – его профессия. – Я рад, что вы теперь совершенно здоровы и прекрасно выглядите. Когда я видел вас в последний раз, вы выглядели намного хуже, а ваш муж… вообще никуда не годился. Хорошо, что все обошлось.

– А когда мы виделись в последний раз? – удивленно взглянула на него Александра.

Он засмеялся:

– Мы не виделись. Я вас видел. Вы лежали на диване и выглядели совсем не так хорошо, как сейчас.

– Павлик! – поморщившись, сказал Филипп. – Ты вроде ехать собирался…

– До свидания! – окончательно попрощался Павлик. – Если будут проблемы – звоните. У Филиппа все мои координаты.

Он шагнул в коридор, громилы подобострастно протрусили вперед, распахнули перед ним дверь, и все вышли.

Александра обошла вокруг стола, зачем-то понюхала пустую рюмку из-под коньяка и тихонько опустилась в кресло – у нее вдруг кончились силы.

Под окнами заурчали машины, колеса отчетливо прошуршали, расплескивая мерзлую воду. Хлопнула дверь, вернулся Филипп.

– Эй! – позвал он.

Александра не отозвалась, продолжая смотреть телевизор. Филипп стоял в проеме двери, держась руками за косяки.

– Ты что, действительно сильно испугалась?

Александра добавила громкость. Он пожал плечами – ненавистный французский жест, могущий означать что угодно.

– Кофе сварить?

– Ой, да делай что хочешь, – устало отозвалась она. – Мне надоело твое вранье. Зачем ты все время врешь? Чтобы я не проникла в твои страшные тайны? Зачем ты тогда со мной живешь? Зачем я тебе?

– Ты – моя жена, – сказал он, моментально раздражаясь. Она знала – говорить с ним в таком тоне нельзя. Через пару минут он выйдет из себя и вообще перестанет разговаривать. Ну и пусть. Она так перетрусила, стоя в темноте перед домом и приготовившись расстаться с жизнью, а потом этот гость с коньяком и в джинсах – как удар дубиной по голове, и непонятный разговор, и многозначительные взгляды… В данный исторический момент ей все равно, обозлится Филипп или нет.

– Я телевизор хочу посмотреть, – буркнула она. – А ты пей свой кофе…

– Как угодно, – сказал он почему-то по-английски, собрал чашки и ушел в кухню. Полилась вода, звякнуло блюдце, он что-то запел, фальшиво как всегда, и ушел в ванную.

Александра старательно смотрела фильм из серии «Наше новое кино». Показывали возвышенную страсть наркомана и проститутки. Весь фильм они кололись и трахались в каких-то ночлежках, потом их за что-то били, потом они кого-то били, и в конце концов действительность разбила-таки их чистую любовь вдребезги.

Убогий фильм был вязкий, как ночной кошмар, но зато он не мешал думать.

– Я пошел спать, – из-за двери сообщил Филипп.

– Валяй! – отозвалась Александра.

Тонкость мужского восприятия порой поражала ее до глубины души. Он оставил ее чуть ли не в слезах, растерянную, наедине с тяжкими думами и, ничего не объясняя, ушел спать – разбирайся как знаешь, твое дело.

«Конечно, я ему совсем не нужна, – горестно думала Александра. – Какое это имеет значение – жена я ему или не жена. В конце концов, это была моя идиотская идея – пожениться. Я думала, это снимет с меня часть проблем. А теперь появились новые – прошло полгода, а я до сих пор не знаю, кто он…»

Все странные и необъяснимые обстоятельства, которым она не придавала значения – или старалась не придавать, – вдруг всплыли в памяти, ей никак не удавалось прогнать тревожные мысли. Она чувствовала себя пленником в осажденной крепости, уверенным в своей обреченности.

Ее муж, французский журналист, приехавший собирать материал для книги, никаких заметок не делал, записок не писал, дискеты из лэп-топа носил с собой. Несколько раз он летал во Францию «по делам», приставил к ней охрану, пока она была в больнице, да и сама больница, и этот дурацкий санаторий, наверное, стоили уйму денег! Такое впечатление, что в кошельке у Филиппа лежит неразменный рубль. Или доллар. Конечно, белое кашемировое пальто так и осталось в мечтах, но они ели, пили, платили за телефон и бензин и вот даже отдыхать поехали…