– Значит, Инес Сакетти замышляла зло против Джулии?! – не поверил Алессандро.

Бьянка сурово кивнула:

– В конце концов, тот синьор из церкви убедил ее, что от ведьмы нужно избавиться. Наверное, это был кто-то из людей Фальери. Сначала они подстроили Джулии ловушку в Ночь Тысячи Огней, но убийство сорвалось. Тогда Инес поручили докладывать обо всем, что происходит в доме Арсаго. Тот синьор якобы хотел улучить момент, когда Джулия останется в доме без охраны. Меня злит, что Инес так легко ему поверила! Он выведывал у нее ценные сведения, обещая избавить Арсаго от Джулии, а вместо этого устроил засаду на самого дона Арсаго!

– Что с ней сейчас? – быстро спросил Алессандро, стараясь сохранять спокойствие.

– С Инес? Боится и плачет. Она очень раскаивается, – в голосе Бьянки появились просящие нотки. – Надеюсь, что вы не будете к ней слишком строги…

– Да нет же, с Джулией!

– О, все в порядке. Она у себя, готовится к свадьбе. Завтра приезжает Энрике.

Алессандро медленно выдохнул. Джулия жива, и на том спасибо! Получается, еще немного – и он проспал бы свадьбу любимой девушки с другим человеком. Это он Фалетрусу тоже припомнит.

– …Инес не так уж и виновата… ее обманули… – слышался спокойный, холодноватый голос синьориты Санудо, которая, видимо, по-своему истолковала мрачную мину начальника стражи и неловко пыталась заступиться за подругу.

– За глупость тоже нужно отвечать, – резко ответил Алессандро. – Маттео! Прикажи, чтобы синьориту Сакетти заперли в комнате и приставили охрану. Чтобы больше не смела даже шагу ступить из дома в одиночку!

Он злился скорее на себя, чем на девчонку. Как же он ее проворонил?! Он под лупой изучил каждого из приближенных дона Арсаго, ночами размышлял, кому выгодно отстранить графа от власти, кто мог затаить на него зло из-за старых обид… Только человеческую глупость не принял в расчет. Даже Бьянка Санудо сработала в этом деле эффективнее, чем он! Вот кому следовало бы возглавить тайную службу в замке!

– Все исполним в лучшем виде, – ухмыльнулся Маттео, блеснув белым полумесяцем улыбки на смуглом лице. Он был рад, что с начальником, похоже, все в порядке. Тот всегда был таким, когда в расследовании что-то не ладилось. Сидит, хмурит лоб, устремив глаза в дальний угол, прокручивает что-то в своей голове – все как всегда!

Как только в беседе возникла пауза, Фалетрус, воспользовавшись этим, выпроводил гостей за порог. Вернувшись, растерянно провел рукой по волосам:

– Знаете, я помню синьориту Инес еще ребенком и просто не могу поверить…

«Не вы один!» – подумал про себя Алессандро. Вслух же сурово спросил:

– Где мои сапоги?

– Вам нельзя вставать, – завел доктор прежнюю песню.

– Да поймите вы, я не могу здесь отсиживаться, тем более теперь! Сейчас нам как никогда нужны союзники! Дон Сакетти имеет большое влияние в городе. Нельзя, чтобы из-за глупого предательства его дочери между ним и доном Арсаго возникла распря! Нужно покончить с этим делом как можно скорее. О мадонна! Кто бы мог подумать, что эта тихоня Инес способна хладнокровно послать подругу на смерть?!

Взяв у доктора сапоги, Алессандро вдруг неподвижно замер с ними в руке:

– Кстати, интересно, как Инес ухитрилась отравить вино на празднике в День Изгнания? Она подходила к кувшинам?

При этих его словах Фалетрус нервно передернулся, но начальник стражи, занятый своими мыслями, ничего не заметил:

– …Не так-то легко подсыпать яд, когда в комнате полно народу! Нужно иметь железные нервы. Впрочем, ладно. Сейчас допросим и все выясним.

– Не в кувшин, а в бокал, – произнес Фалетрус пустым, бесцветным голосом. Все краски, казалось, схлынули с его лица. У него был вид человека, получившего смертельную рану. – Яд был только в бокалах, которые я налил. Я тщательно отмерил дозу. Для его светлости она была смертельной, в отличие от меня. Я годами вырабатывал у себя привычку к этому яду. Это я отравил вино.

Поистине, сегодня был день сюрпризов! Алессандро обескураженно уставился в лицо старому придворному, не в силах поверить услышанному:

– Вы хотите сказать, что это вы пытались отравить дона Арсаго?! – вырвался у него недоверчивый смешок. – Слушайте, я понимаю, что вы хотите защитить синьориту Сакетти, и ваш рыцарский поступок делает вам честь, но… вы что, с ума сошли?! – воскликнул он.

– К сожалению, нет. И поверьте, у меня были причины так поступить, – ответил доктор с ледяной серьезностью. Нервные подвижные черты его лица внезапно обрели твердость, дрожь в руках исчезла. Подвинув стул, он сел напротив Алессандро, сложив на коленях большие ладони.

– Вы никогда не спрашивали себя, почему ваш отец из преданного сторонника графа вдруг стал его врагом? – сурово спросил он, вперив взгляд в собеседника.

Серые глаза Алессандро опасно прищурились:

– Продолжайте.

– Дон Арсаго был чудовищем. Его увлечение старой магией в конце концов переросло в одержимость. Мечтая обрести власть над морем, он проводил в крипте такие опыты, о которых душе христианина даже ведать не пристало! Он преследовал Джулию Граначчи ради ее способностей, рассчитывая выдать ее замуж за своего сына. И ведь я мог этому помешать! – Лицо доктора исказилось, скрюченными пальцами он оттянул ворот дублета, казалось, душивший его. – Я мог остановить это одним словом, но я клялся донне Беатрисе, что ни на духу, ни во сне не выдам ее тайну!

– Какую еще тайну, дьявол вас возьми?! – воскликнул Алессандро, начиная терять терпение.

– Джулия не могла выйти замуж за Энрике, потому что является его сестрой. Она тоже дочь графа Арсаго! Беатриса никому, кроме меня, не говорила об этом. Да и я знал лишь потому, что помогал родиться ребенку. Донна Граначчи хранила эту тайну даже после смерти мужа. Боялась, что Арсаго, узнав правду, отберет у нее дочь, чтобы использовать ее дар в своих целях.

Алессандро молча смотрел на него расширенными глазами.

– Беатриса отказывала графу раз за разом, но дон Арсаго все никак не мог оставить ее в покое. Он даже отправился к ним в поместье, чтобы вынудить ее дать согласие на брак. На следующий день Беатриса умерла. Ее врач заявил, что причиной тому – слабое сердце, но я был на похоронах. Видел… признаки яда.

– Вы ее любили, – догадался Алессандро с проницательностью, свойственной всем влюбленным.

– Всю жизнь, – просто ответил Фалетрус. – Только что я мог ей предложить? Я беглец, изгнанник, простой лекарь, живущий на жалованье, без семьи, без состояния, без положения… Я не мог обеспечить ей достойную жизнь, но зато… – тут он поднял голову, и его губы скривились, – я решил отомстить за ее смерть. В День Изгнания представился удобный случай. Большой праздник, много людей. Понимаете, я, наверное, трус. Я хотел отомстить, но вовсе не желал быть повешенным. К счастью, подозрение пало на Манриоло. Я надеялся, что его никогда не поймают. Однако если вы обвиняете синьориту Инес, тогда долг велит мне сознаться… Поверьте мне, это не она. Она здесь не при чем.