удачно скрывала огромная кадка с каким-то зеленым растением с очень раскидистыми листьями.

— Мать себя нехорошо чувствует, так что отец заберет ее и Милену домой, а я останусь, как представитель. — Сухо проинформировал он и подхватил сестру под локоток, дабы передать с рук на руки отцу. Милена снова всхлипнула и уставилась на меня умоляющим взглядом, словно ее не брат забирает домой, а маньяк в темный лес. Господи, да откуда у нее столько слез берется! Тонкие пальчики, схватившие меня за юбку платья, дрожали. Возникало ощущение, что я ее единственная защита и опора. Да не дай бог. У меня столько нервов нет. Неожиданно то, что примерно так же на меня посмотрел и Иван, когда стало понятно, что еще чуть-чуть, и Милена расплачется снова. Вот только не говорите, что он не знает, что делать с плачущей сестрой. У него должен быть богатый опыт, а с меня на сегодня достаточно!

— Меня уже тетя потеряла, — заметила я и равнодушно добавила, — удачно вам добраться!

А потом быстро, очень быстро растворилась среди присутствующих. Вот теперь точно отмучилась!

Ага, как же. Анастасия Федоровна ничего спрашивать не стала, буквально взглядом намекнув, что поговорим уже дома и, подхватив меня под белы рученьки, потащила знакомиться с гостями дальше. Прием затянул меня в какой-то бесконечный круговорот. Я болтала, танцевала, улыбалась, была приличной девочкой и понимала — еще немного, и я просто упаду и сдохну. От всего этого голова шла кругом, и когда прием, наконец, закончился, мне хотелось одного — сползти по стеночке, и чтобы меня никто, никогда больше не трогал!

Глава 29

Когда тетя вошла в комнату, я валялась на ее кровати в виде звезды. Умытая, причесанная и сменившая платье на удобную пижамку. После приема меня сразу отпустили отдыхать, а тетя заканчивала какие-то последние дела, и по-хорошему оставить бы ее в покое, но была пара вопросов, которые лучше прояснить по горячим, так сказать, следам.

— Устала? — ласково спросила Анастасия Федоровна, присев рядом и погладив меня по волосам, отчего мне захотелось замурлыкать.

— Я сегодня познала настоящее счастье. Истинный дзен.

— Когда сняла шпильки? — рассмеялась Анастасия Федоровна. — Этот момент всем женщинам хорошо знаком.

— Кто бы ни изобрел шпильки, этот человек был женоненавистником, — возмутилась я. — Вот даже мои туфли, дорогие, удобные, но они удобные первые полчаса, ладно — первый час. А дальше сплошной пыточный инструмент!

— Ну, насчет женоненавистника ты, возможно, права, ибо каблуки изначально прерогатива мужчин, — тихо рассмеялась Анастасия Федоровна, а потом, подумав, добавила:

— А по поводу пыточного инструмента — ты просто привыкла ходить в кроссовках. Ничего, — о, меня, судя по всему, пытаются утешить, — со временем привыкнешь. — получилось у нее так себе. — А эту фирму мы больше брать не будем. Лучше закажем понравившуюся модель мастеру, пусть по твоей стопе сделает, чтобы было удобно, как в тапочках.

— Ну, если только как в тапочках, — покладисто согласилась я, — иначе я просто их больше не надену. Вот честное слово, буду ходить в вечернем платье и кроссовках.

На меня посмотрели, как на дитя несмышленое, но ничего по этому поводу не сказали, позволив и дальше пребывать в радужных мечтах. А что — введу новую моду, все будут ей следовать, классно же будет!

Самое удивительное, несмотря на дикую усталость и позднее время, спать я совершенно не хотела, скорее наоборот, пребывала в нездоровом возбуждении. Именно поэтому я решила донимать тетю, которая, оставив меня валяться, отошла к туалетному столику снимать макияж:

— У меня вопрос, — на меня обернулись через плечо и тяжело вздохнули.

— У меня тоже, но где находится кнопка выключения у подростка мне, увы, никто не подскажет. — возмутилась Анастасия Федоровна, — Мира, ты не устала? Может, спать хочешь?

— Устала, — согласилась я. — не хочу.

— Так чего тебе, чудовище гиперактивное? — Анастасия Федоровна отвернулась обратно к зеркалу и продолжила манипуляции по снятию макияжа. Судя по всему, она была готова потратить немного времени, чтобы ответить на мои вопросы. Но именно что немного.

— Что плохого в одинаковых платьях? С чего такой резонанс? — этот вопрос меня иногда волновал еще с момента первого разговора, где всплыла эта тема. Я в упор не понимала, почему это такая трагедия для светского общества.

— Неписаное правило, уходящее корнями далеко вглубь истории. Почему, откуда — это по большому счету неважно. Важен сам факт: два одинаковых платья это моветон. Одна из девушек обязательно должна уйти и переодеться. Причем, как правило, уйти должна та девушка, которая ниже статусом, либо гостья, если она умудрилась совпасть платьями с хозяйкой. В нашем случае получается парадокс: ты хозяйка приема, но Милена выше тебя по статусу.

— А здесь как? — заинтересовалась я.

— А здесь уходит та, кто смущается больше. Милена. И вот этот казус с платьями…

— Делает ее парией и объектом скандала? — перебила я, заработав недовольный взгляд тети в зеркале. Состроила умильную мордочку, и по легкому качанию головы Анастасии Федоровны поняла — не помогло. Блин, никогда не помогает!

— Нет, для скандала маловато, — тетя вернулась к сложному процессу снятия макияжа и разбора прически, и продолжила, — для того чтобы сделаться парией в высшем свете — тоже, но вот репутация неудобной и конфликтной девушки у нее вполне может появиться. И прежде чем ты спросишь, можно я продолжу, а то вдруг я отвечу на твой невысказанный вопрос. — я закатила глаза, села на кровати, обняв подушку, и принялась внимательно слушать. — Да, это создает ей именно такую репутацию. О казусе с платьями можешь не знать ты. И если бы на прием, который дает Милена, ты пришла в таком же платье, то это моя вина, это я недосмотрела и не объяснила. Ты не жила и не варилась во всем этом, годами узнавая все подводные камни и изучая неписаные правила. И если ты ставишь хозяйку в неудобное положение, это не то чтобы допустимо, — тетя замялась, пытаясь подобрать слово, — скорее, это простительно. Но это ты. Случай с Миленой расценивался бы как то, что она не принимает тебя в качестве родственницы, пытается унизить и поставить тебя в неловкое положение, и буквально издевается над бедной сироткой на глазах у всех.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы осознать последнюю фразу, а потом, расхохотавшись, я упала на спину, с трудом успокоилась, села и уточнила:

— Она издевается надо мной? Милена? Да это же бред! Скорее я над ней!

Тетушка закатила глаза, а потом повернулась, выбирая что-то из бесконечных бутылочек

— Чтобы понимать ошибочность этой стратегии, надо тебя хорошо знать и представлять твой характер. Поверь,