легкий макияж, праздничное светлое платье и туфли на небольшом каблуке.

— Да, внучек, — его бабушка нас с любопытством разглядывает. Ее собеседники в этот момент галантно отходят в сторону.

— Это моя девушка Кристина. Я тебе о ней много рассказывал, — начинает Кузнецов, — а это мой одноклассник и друг Максим. Он, кстати, как и ты, родом из Россоши. Ребята, — Егор уже повернул голову к нам, — это моя бабушка Мария Ильинична.

Старушка окидывает нас теплым взглядом и расплывается в улыбке.

— С днем рождения, Мария Ильинична! Крепкого вам здоровья! — Кристина улыбается женщине и протягивает ей подарочный пакет.

Бабушка Кузнецова принимает его и откладывает за кресло, где у нее уже целая куча из таких же подарочных пакетов.

— Спасибо большое, дорогая, — она внимательно смотрит на Морозову, — так вот, значит, ты какая — девушка, из-за которой мой внук потерял голову!

Егор и Кристина непринужденно смеются, а вот мне не до смеха. С трудом выдавливаю из себя улыбку.

— А ты, значит, из Россоши? — Женщина переводит внимание на меня.

— Да. Примите от меня букет, Мария Ильинична. С днем рождения!

Она берет цветы и откладывает их в обратную от подарков сторону — туда, где такие же букеты уже нагромождены кучей.

— Спасибо большое, Максим. И как твоя фамилия?

— Самойлов. Максим Самойлов.

Женщина прищуривается, продолжая на меня пристально смотреть.

— Самойлов, Самойлов… — Она тихо повторяет мою фамилию, будто пытается вспомнить. — Людмила Самойлова тебе никем не доводится?

— Так звали мою бабушку по папе, — растерянно отвечаю. — Но она давно умерла, я еще в школу не ходил. Плохо ее помню.

Мария Ильинична пропускает мои слова мимо ушей и продолжает наступать дальше.

— Значит, ты — сын Леши Самойлова? Людиного сына?

Я застываю.

Я никогда и ни с кем не говорил о своем отце. Россошь — небольшой город, но даже там мне всегда удавалось избегать встречи с людьми, которые могли знать моего отца. О нем очень хорошо были осведомлены мамины подруги, но и они никогда ничего не говорили. Вообще, отец с тех пор, как он нас бросил, был запретной темой в моей семье. О нем не говорил никто и никогда. Будто его вообще не было.

— Да, — выдавливаю, наконец, из себя.

Старушка не замечает моего смятения. Вместо этого она вертит по сторонам головой, кого-то выискивая, и кричит:

— Света! Света!

К нам подбегает очень ухоженная женщина лет 40. Ни она, ни бабушка Егора не успевают ничего сказать, потому что их опережает Кузнецов.

— Мам, познакомься, это мой друг Максим. — Затем он обращается ко мне. — Макс, это моя мама, Светлана Михайловна.

— Очень приятно, — говорю я женщине.

Она мне с улыбкой кивает. Но Марии Ильиничне будто невтерпеж.

— Света, этот мальчик — сын Лешки Самойлова! Помнишь Лешку?

Лицо женщины вытягивается в изумлении.

— Да ладно!? Ты Лешкин сын? Конечно, я его помню! Каждые летние каникулы я приезжала в Россошь и гоняла с ним на велосипедах. Мы же по соседству жили!

Я нервно сглатываю. Светлана Михайловна не замечает моего смятения и начинает сыпать вопросами.

— Так а вы в Москву переехали? Твой папа тут? Что же он мне не позвонил-то!?

Я прочищаю горло и выдавливаю из себя:

— Вы, наверное, не знаете, но моя мама и отец развелись, когда мне было 8 лет. С тех пор я его ни разу не видел. Я в Москве живу с мамой.

Обе женщины удивленно друг с другом переглядываются. Мне же хочется провалиться сквозь землю. Весь этот спектакль наблюдают Егор и Кристина.

— Да? — Мама Егора явно засмущалась. — Извини, я не знала. Лет пять назад я ездила в сам Воронеж на крестины дочки двоюродной сестры и совершенно случайно встретила в одном из магазинов Алексея. Если бы он меня сам не остановил, я бы его даже не узнала. Он был с женой и маленькой дочкой, лет пяти. Так, перекинулись с ним парой фраз о том, о сем, обменялись контактами и разошлись. Но в детстве мы с ним дружили.

— Понятно. — Это все, что я могу сказать.

Мама Егора пару секунд на меня внимательно смотрит и, как бы сомневаясь, говорит:

— Если хочешь, я могу дать тебе его номер. Не знаю, правда, актуален ли он до сих пор. Но тогда пять лет назад он мне его сам дал.

— Спасибо, не нужно.

Атмосфера немного накалилась, и Егор спешит ее разрядить.

— Ладно, мам, ба, мы пошли в зал.

Женщины еще раз нам улыбаются, а Кузнецов торопится нас увести.

— Блин, Макс, извини. Я не знал, что они знакомы с твоим отцом. Да и то, что ты с ним вообще не общаешься, тоже не знал, — Егор виновато чешет затылок.

— Да ничего страшного.

— Я хотел еще тебя со своими троюродными из Россоши познакомить.

— Давай не будем? Я уже боюсь, если честно.

Егор с пониманием кивает. Кристина все это время молча наблюдает со стороны. На удивление, на ее лице нет ни презрительных ухмылок, ни других следов пренебрежения ко мне и к моей ситуации с отцом. Когда я пару раз бросал на нее взгляд, наши глаза встречались, и мне даже казалось, что я вижу в них сочувствие.

В большой гостиной Егор и Кристина берут из рук официанта по бокалу шампанского. Я же тянусь за апельсиновым соком. Не успеваю сделать и глоток, как слышу со стороны крик до боли знакомого голоса.

— Максим?! Максим, это ты?!

Я резко оборачиваюсь и столбенею. На меня несется Аня Репрева. Моя бывшая девушка. Я с ней начал встречаться в начале августа, а уже в конце сентября объявил, что уезжаю в Москву и дальше продолжать отношения не получится.

Аня умная девочка, но в тот момент повела себя крайне глупо, чем очень меня разочаровала. Она разрыдалась, стала обвинять меня в том, что я последний мудак и вообще — расстояние для любви не помеха. Я тогда, как мог, старался объяснить ей всю бессмысленность продолжать отношения, будучи в разных городах, но она и слышать не хотела. В итоге мне надоело, и я просто ушел.

На следующий день она, видимо, уже остыла, потому что написала мне сообщение с извинениями и предложением просто остаться друзьями. Я согласился и с тех пор мы ни разу не общались.

И вот сейчас в особняке моего друга-мажора из Москвы я не только встретил знакомых своего отца, но и свою бывшую. Какие еще сюрпризы мне подготовил этот вечер? Честное слово, лучше бы я не приходил.

Я не успеваю ничего ответить, потому что Аня